Люблю твои воспоминания

У них оставалось пять минут. Еще пять минут, пока все шло, как раньше. Ему было девять лет, он проводил этот солнечный день с мамой, папой и братом, и он был счастлив, и мама счастлива, и соседи улыбались ему нормально, как и всем другим детям, все, что они ели на ужин, было приготовлено его мамой, и, когда он плохо вел себя в школе, учителя кричали на него, как им и положено. Еще пять минут все продолжалось, как всегда, пока мама не вошла в дом, и тогда ничего уже не было таким, как прежде, тогда все изменилось. Пять минут спустя он перестал быть девятилетним мальчиком с мамой, папой и братом. Он не был счастлив, и мама тоже, и соседи улыбались ему так печально, что ему хотелось, чтобы они вообще этого не делали. Все, что они ели, приносили в контейнерах женщины, жившие на той же улице, и они тоже глядели на них печально, и, когда он плохо вел себя в школе, учителя просто смотрели на него с тем же выражением на лице.

У всех было одно и то же выражение. Пять лишних минут — это совсем немного.

Мама сказала им, что у папы случился сердечный приступ. Она сказала это родственникам и всем, кто заходил к ним с домашней едой или пирогом.

Джастин так и не заставил себя признаться, что он знает правду: отчасти потому, что хотел верить лжи, а еще он думал, что мать в конце концов и сама в нее поверила. Так что он держал все в секрете. Он не раскрыл его даже Дженнифер, потому что произнесенные вслух слова сделали бы его тайну правдой, а ему не хотелось подтверждать такую правду. И вот теперь, когда их матери уже нет в живых, он — единственный, кто знает правду об отце. История смерти их отца, придуманная, чтобы им помочь, в итоге грозовой тучей нависла над головой Эла и тяжелой ношей легла на плечи Джастина.

Он хотел прямо сейчас рассказать все Элу, действительно хотел. Но чем знание правды могло бы ему помочь? Вышло бы еще хуже, и ему бы пришлось объяснять, почему он все эти годы скрывал правду от брата… Зато тогда он освободился бы от невыносимой тяжести на душе. Наверное, ему все же стало бы легче. А еще он избавил бы Эла от страха перед сердечным приступом, и они могли бы справиться со всем этим вместе.

— Эл, я должен тебе кое-что сказать, — начинает он.

Неожиданно звонят в дверь. Пронзительный звук мгновенно прерывает их размышления, раскалывая тишину, как тяжелый молоток стекло. Все их мысли, разбившись вдребезги, падают на землю.

— Кто-нибудь откроет? — кричит Дорис, нарушая их молчание.

Джастин с белым кругом, отпечатавшимся на штанах, идет к двери. Дверь не заперта, и он распахивает ее настежь.

Перед ним на перилах висят его вещи из химчистки. Костюмы, рубашки и свитера упакованы в полиэтилен. Рядом никого нет. Он бежит вверх по подвальным ступенькам, чтобы узнать, кто оставил его вещи за дверью, но лужайка перед домом пуста — только контейнер для мусора.

— Кто это? — спрашивает Дорис.

— Никто, — отвечает озадаченный Джастин. Он снимает свои вещи с перил и заносит в дом.

— Ты хочешь сказать, что этот дешевый костюм сам позвонил в дверь? — иронизирует она, все еще сердясь на него из-за того, что произошло раньше.

— Не знаю. Странно. Бэа собиралась забрать их завтра. Я не договаривался с химчисткой о доставке.

— Может, это дополнительная услуга для лучших клиентов, ведь они, похоже, почистили весь твой гардероб. — Она с отвращением смотрит на его одежду.

— Ага, и я уверен, что дополнительная услуга обернется дополнительным счетом, — ворчит он. — У нас с Бэа сегодня вышла небольшая размолвка, может, она решила так извиниться?

— Ах ты упрямец! — Дорис закатывает глаза. — А тебе не случалось хоть на секунду задуматься, что это тебе следует извиниться?

Джастин бросает на нее подозрительный взгляд:

— Ты разговаривала с Бэа?

— Эй, смотрите, с этой стороны прикреплен конверт, — показывает Эл, пресекая новую ссору в зародыше.

При виде знакомого конверта сердце Джастина немедленно подпрыгивает. Он бросает груду одежды на пол.

— Осторожно! Их только что погладили. — Дорис поднимает одежду и вешает на дверь.

Он вскрывает конверт и, задыхаясь, читает записку.

— Что там написано? — спрашивает Эл.

— Наверное, кто-то угрожает его убить, ты только посмотри на него, — взволнованно говорит Дорис. — Или о чем-то просит. Иногда попадаются такие забавные письма с просьбами. Что у них не так и сколько они хотят? — хихикает она.

Джастин достает карточку, которую получил вместе с корзинкой маффинов, и соединяет карточки так, чтобы они составили целое предложение, — его охватывает озноб.

Глава тридцатая

Я задыхаюсь в этом контейнере, сердце бьется, как крылья у синегорлого колибри. Словно у ребенка, играющего в прятки, от нервного возбуждения у меня перехватило живот. Я похожа на собаку, которая валяется на спине, пытаясь прогнать блох. Пожалуйста, Джастин, не найди меня такой, лежащей на спине в контейнере у тебя в саду, среди обрывков полиэтилена, пустых банок и прочего мусора. Я слышу, как шаги удаляются вниз по ступенькам, ведущим к его подвальной квартире, и дверь закрывается.