Люблю твои воспоминания

Джастин перестает сторожить у выхода, когда мимо него просачиваются последние несколько человек. Наверное, он ее пропустил, сглупил, решив, что в здании только один выход. Он раздраженно вздыхает. Ему бы хотелось вернуться в тот день, когда они встретились в парикмахерской, узнать о ней побольше… Его карман начинает вибрировать, возвращая его в реальность.

– Братишка, где тебя черти носят?

– Привет, Эл, я опять видел эту женщину.

– Женщину из новостей?

– Ага!

– Женщину из «Ладьи викингов»?

– Да-да, ее.

– Женщину из «Антиквариата под носом»?

– Да! Господи, чтобы до тебя дошло, нужно все перечислить?

– Эй, а ты никогда не думал, что она может быть телефонным маньяком?

– Если она сумасшедшая, что же это я ее все время преследую?

– Да, интересно. Тогда, может быть, ты псих, просто этого не знаешь.

– Эл! – говорит он сквозь зубы.

– Короче, давай быстрее сюда, пока у Дженнифер не случился истерический припадок. Еще один.

Джастин вздыхает:

– Иду.

Он закрывает телефон и в последний раз выглядывает за дверь. В толпе ему бросается в глаза красное пальто. Волна адреналина заставляет его выбежать на улицу, он расталкивает медленно идущих людей, его сердце колотится в горле, глаза не отрываются от пальто.

– Джойс! – кричит он, и еще громче: – Джойс, подождите!

Она продолжает идти, не слыша его.

Джастин расталкивает людей, в ответ они ругаются, он тоже получает тычки в бок, пока наконец она не оказывается всего в нескольких дюймах от него.

– Джойс, – говорит он, задыхаясь и хватая ее за руку.

Она оборачивается, лицо незнакомки искажено удивлением и испугом. Это не Джойс.

Она ударяет его по голове своей кожаной сумочкой:

– Ой! Эй! Господи!

Извинившись, он медленно идет обратно к театру, пытаясь отдышаться, потирая ноющую голову, ругаясь и раздраженно ворча себе под нос. Он подходит к главному входу. Он закрыт. Джастин пытается открыть дверь, сначала осторожно, потом стучит, через несколько секунд он уже изо всех сил толкает и тянет за ручку, раздраженно пинает дверь.

– Эй, эй! Мы закрыты! Театр закрыт! – сообщает ему работник театра через стекло.

Возвратившись в бар, я с радостью вижу, что папа сидит в том же углу, где я его оставила. Только на этот раз он не один, на краешке стула рядом с ним, склонив голову, как будто она глубоко увлечена разговором, сидит Бэа. Я паникую и кидаюсь к столику.

– Привет! – Я подхожу к ним со страхом: папенька, большой любитель поговорить, мог уже ненароком выдать какие-нибудь мои секреты или наболтать лишнего.

– А, вот и ты, дорогая! Я уж подумал, что ты меня бросила. Эта милая девочка пришла, чтобы узнать, все ли у меня в порядке, потому что меня пытались выгнать.

– Меня зовут Бэа. – Она улыбается, и я не могу не отметить, какой она стала взрослой. Насколько она уверена в себе. Я почти готова сказать, что последний раз, когда я ее видела, она была «во-от такой», и еле удерживаюсь от восторженных разглагольствований о ее удивительных возрастных изменениях.

– Привет, Бэа.

– Мы знакомы? – На ее фарфоровом лбу появляются морщинки.

– Э-э…

– Это моя дочь, Грейси, – влезает папа, и на этот раз я его не поправляю.

– О, Грейси! – Бэа качает головой. – Мне показалось… Нет. Приятно познакомиться.

Мы пожимаем друг другу руки, и я, наверное, несколько затягиваю рукопожатие, очарованная реальностью ее бархатной кожи, которая была знакома мне только по воспоминаниям. Спохватившись, я отпускаю ее руку.

– Вы сегодня были великолепны, я так вами гордилась, – с внезапной хрипотой говорю я.

– Гордились? Ах да, ваш отец сказал мне, что вы придумали костюмы. – Она улыбается. – Изумительные! Странно, что я вас до этого не видела, все примерки проводила Линда.

У меня открывается рот, папа нервно поводит плечами и отпивает, кажется, уже из второй кружки. Новая ложь для новой кружки. Цена его души.

– О, я их не придумывала… я просто… – Ты просто что, Джойс? – Я просто руководила работой над костюмами, – тихо говорю я. – Что еще он вам рассказал? – Нервничая, я сажусь и оглядываю помещение в поисках ее отца, надеясь, что он не подгадает к этому моменту, чтобы войти и поприветствовать меня, разрушив нелепую ложь.

– Ну, когда вы пришли, он рассказывал мне, как спас жизнь лебедю, – улыбается она.

– Одной рукой! – добавляют они хором и смеются.

– Ха-ха! – выдавливаю я из себя – звучит довольно фальшиво. – Это правда? – с сомнением спрашиваю я папу.

– Эх ты, недоверчивая моя! – Он делает еще один глоток пива. В свои семьдесят пять он уже выпил бренди и пинту пива, так что совсем скоро захмелеет. И кто знает, что он будет говорить тогда! Нам нужно поскорее уйти отсюда.

– Знаете, девочки, как прекрасно спасти кому-то жизнь! – выпендривается папа. – Если вам не довелось, вы даже не можете себе это представить.

– Мой отец – герой, – улыбаюсь я.

Бэа смеется над ним:

– Вы так похожи на моего папу!

Я настораживаюсь:

– Он здесь?

Она смотрит по сторонам:

– Нет пока. Я не знаю, где он. Наверное, прячется от мамы и ее нового парня, не говоря уже о моем парне, – смеется она. – Но это бог с ним. А похож, потому что считает себя чуть ли не Суперменом…