#люблютебя

Вместе с командой, которую притащила с собой Анастасия, мы оккупировали весь «выставочный зал» в магазине. Примерочные тут были больше моей спальни, с настоящими деревянными дверями и парчовыми креслами и диванами внутри. «Выставочный зал» пустовал – если не считать вешалок с платьями и гор дорогущей одежды, сваленной на безупречный пушистый кремовый ковролин. В центре его красовался мини-подиум – на него следовало подниматься и разглядывать себя в высоченных, от пола до потолка зеркалах с золочеными завитушками, расположенных так, чтобы видеть себя сразу со всех сторон. Ценники на товарах включали несколько нулей. Обычно в такие места простым смертным не попасть.

– Ужасно, – повернулась я к Монике.

Это уже одиннадцатое платье, но ни одно из них я бы ни в жизнь не надела. Мэри хотела, чтобы я мерила их все, одно за другим, а потом выходила из раздевалки, чтобы «показаться на камеру». Видимо, эту часть они собирались монтировать специально, потом я переоденусь в нормальную одежду и поговорю с Лаурой – для заставки, потом снова переоденусь – в платье, которое будет смотреться хороню (хотя я уже начинала сомневаться, что такое существует), – и снова буду беседовать с Лаурой. Все будет редактироваться, так что монтаж получится плавным. К счастью, после первого же платья – сияющее серебро, делавшее меня похожей на тунца, выброшенного на берег, – я перестала трястись как осиновый лист. Не нужно было говорить или делать что-то особенное, просто «быть». Существовать. В чудовищной одежде, ага.

– Определенно худшее из всех. – Мо скривилась.

– Словно Большую Птицу[12] запихнули в кожаный костюм.

– Я хотела сказать «плод любви зеркального шара и желтой пиньяты», но твой вариант тоже катит.

– Не хочу торопить тебя, Рейчел, но нам бы желательно не выбиваться из графика, – прошептала Анастасия за дверью.

– Это платье вообще ни в какие ворота! – крикнула я в ответ. – Можно я переоденусь?

– Нет уж, выходи! – Ее голос чуть посуровел. – Мы специально платья отбирали, чтобы было разнообразие.

Я глянула на Монику, восседавшую на мягкой банкетке в углу примерочной. Подруга едва сдерживала смех.

– Топай, Рейчел, – хихикнула она. – Вот она, участь звезды экрана!

Я погрозила ей пальцем.

– А еще подруга называется!

Засветился экран моего телефона – он лежал на приставном столике.

(От Кайла): Как дела? Осмелюсь спросить, как там ситуация с рукавами?

Я не смогла удержаться – улыбнулась.

(Для Кайла): Тут все платья с рукавами. И это ужасно.

(От Кайла): Что ж, тогда остается только молиться за тебя.

Я фыркнула и отложила телефон. Почему-то от его дурацких эсэмэсок я успокаивалась лучше, чем от бесконечных примерок бесконечных платьев. С ним всегда было так спокойно, так комфортно и хорошо. И это его напутствие вчера вечером: «Если люди станут смеяться над тобой, шли их куда подальше, они просто завидуют». Оно не звучало как отказ или отрицание – оно звучало как… правда? Я чувствовала, как его слова потихоньку, по кусочку стирают пыль с того зеркала внутри меня, которое показывало, что я выгляжу вовсе не смешно и не нелепо.

– Кайл? Опять? – Моника старательно делала вид, что ее это не касается, но глаза у нее сузились, а тело аж подалось вперед.

– Ага. – Я глянула на дверь. Моника ведь не слишком громко это сказала, да? Камер в примерочной не было – и слава богу, я и так тут почти голая, – но, подозреваю, если Анастасия узнает, что Кайл со мной переписывается, они непременно как-нибудь извернутся и сделают это частью своего шоу.

– Вы с ним что-то много эсэмэситесь в последние дни.

– Так, всякие штуки насчет шоу обсуждаем.

– Ну-ну. – Голос ее звучал совершенно бесстрастно. – То-то он тебе уже в десятый раз пишет, с тех пор как мы сюда зашли.

– А что такого? – Мне нельзя улыбаться! Если я улыбнусь, Мо примется анализировать, мы опять чуть не поссоримся, потом как-нибудь станет ясно, что это все вообще ничего не значит и мы устроили бурю в стакане воды. Лучше прикинуться, что я уже все сама обдумала. Лучше всего держать в голове вот что: Кайл хоть и утверждает, что ему нравятся чокнутые, но встречается-то он с девчонкой из «Кокеток».

– Да не, ничего. Как скажешь.

Я положила руку на ручку двери.

– Пожелай мне удачи.

– Иди уже, покажи себя миру. – Мо откинулась на стену, вздернув брови.

Я вышла из примерочной, подтянула юбку пониже, чтобы убедиться, что попа все-таки прикрыта. Не такая уж это легкая задача, учитывая, что подол выглядел примерно так же, как моя стрижка, когда я баловалась с ножницами в детском саду.

– Встань на платформу, – тихо попросила Анастасия.

Я обернулась на стационарные камеры за спиной, потом на Эдди-2. Анастасия, стоя справа от него, ободряюще мне кивнула. Вздохнув и стараясь не разводить ноги, словно они склеены, – чтобы не показать лишнего, отчего бедра выглядели еще толще, чем на самом деле, – я повиновалась.