#люблютебя

– Разумеется. Прости, я просто ехала мимо, и увидела твою машину на дорожке, и не удержалась. Мне так… – Она нахмурилась, помотала головой, словно ей неловко говорить. – Не хочу тебя держать, так что просто… пойду. – На последнем слове Эмма чуть споткнулась.

– Да нет, все нормально, – на автомате ответил я. Идиот долбаный, ты что творишь? Но в глазах Эммы стояли слезы, и я это видел. – Напишу ему, что опоздаю.

– Спасибо, Кайл.

В голосе – совершенно неуместная восторженная благодарность. Я заставил себя улыбнуться. Она во мне сейчас нуждается больше, чем Рейчел, это очевидно. И они совершенно точно не встретились друг с другом, иначе бы Эмма вела себя совсем по-другому. Как на вечеринке у Андерсона.

К тому же с Рейчел точно все будет в порядке, без сомнений. Она такая уверенная в себе, что ей, кажется, и вовсе ничья забота не нужна. А Эмме всегда было нужно, чтобы ее поддерживали. И тот факт, что она пришла ко мне, когда между нами все так странно, даже после того как я сказал «нет», только доказывает, до чего же ей сейчас плохо. Не то чтобы я мог ее в чем-то винить. Но и переживать сцену с Джесси Флоренцано еще раз мне тоже не хотелось. И я не видел никаких причин, чтобы Рейчел узнала об истинной причине отмены нашей встречи. Об Эмме.

От этой мысли стало еще паршивее. Я быстро, как мог, напечатал эсэмэску, отправил ее и убрал телефон в карман, подальше от искушения дождаться от нее ответа. Эмма прошла по коридору на кухню, устроилась на высоком стуле за барной стойкой.

– Будешь что-нибудь пить?

Я подошел к холодильнику. Если уж до этого дошло, надо хотя бы постараться быть милым.

– Конечно, есть у тебя…

Я поставил перед ней диетическую колу и усмехнулся. Она улыбнулась в ответ.

– Спасибо.

– Ну, и…

Странно было чувствовать себя так неловко рядом с ней. Это все та же Эмма, девушка, с которой я танцевал, с которой целовался в ее пропахшем плесенью подвале, которой шептал секреты, лежа на заднем дворе дома Эрин Ротштейн и глядя на звезды.

Но что-то изменилось. Я не знал, что ей сказать. Я не знал, как быть… нормальным.

– Значит, твой отец, да?

– Ага. – Она горько улыбнулась. – Я знала, что это произойдет, но думала, что он потянет со свадьбой, чтобы дать мне привыкнуть. Они встречать-ся-то начали, кажется, всего год назад. Все равно что мы бы с тобой сейчас взяли и поженились.

Я смущенно усмехнулся.

– Наверное, так.

Эмма покраснела.

– Она чуть-чуть старше меня. И почему бы ей не пригласить в подружки невесты кого-то из своих приятельниц?

– Угу. – Я кивнул. Несложная роль: сочувствующая теплая жилетка.

– Могли бы дождаться, пока я в колледж уеду. Не пришлось бы дергаться из-за его выкрутасов и волноваться, кто будет следующей и когда очередной развод.

Эмма сделала большой глоток колы, чуть поперхнувшись, словно ей пузырек попал в нос. Ее щеки полыхали красным от ярости. И никаких ямочек. Дружище, хватит. Думы о Рейчел сейчас тебе точно не помогут.

Эмма повернулась ко мне, прищурившись, словно что-то искала. Потом покачала головой и уставилась на серые гранитные крапинки в столешнице.

– Прости, я не должна тебя во все это впутывать, конечно. Просто не знаю, с кем еще можно поговорить. – Ее глаза снова заблестели от слез.

– Да нет, я не против, – так же на автомате брякнул я.

Пожалуйста, только не начинай плакать. Мне будет еще тяжелее, если Эмма разрыдается.

– Правда? – Она подняла взгляд.

Сердце у меня чуть сжалось. Я вдруг понял – точнее, всегда знал в глубине души, – что больше не хочу этого. Не хочу быть игрушкой, не хочу усмирять гнев из ниоткуда, не хочу скандалов. Я уже говорил себе это раньше, но, видимо, до сих пор немножко сомневался. А теперь не сомневаюсь. У нас с Эммой все кончено. Все-все. Насовсем-насовсем. Почему-то эта уверенность не принесла освобождения – скорее, я чувствовал, что потерял нечто важное. Пространство внутри меня, которое раньше заполняла Эмма, теперь было болезненно пустым. Поэтому я солгал. Снова.

– Правда.

– Спасибо, Кайл. – Она нежно улыбнулась. – Ты всегда был добр ко мне.

От ее слов стало еще хуже. Я повернулся к холодильнику и принялся в нем рыться.

– Хочешь что-нибудь перекусить? У нас есть фруктовый салат, как всегда. И… видимо, это киноа? – Я выпрямился, держа миску в руках; Эмма, подняв телефон на уровень глаз, пристально смотрела на экран и что-то быстро печатала. – Эм?

– Прости, мама только что написала. Э-э… – Она посмотрела на меня. – Нет, нет, спасибо. Единственное, чего мне хочется прямо сейчас, – галлон мороженого и взбитых сливок.

– У нас есть рисовое моороженое.

Я открыл морозилку. С тех пор как Картер уехал, мы с папой оказались заложниками маминых представлений о том, что должно быть в холодильнике. Еда для «побаловать себя» безжалостно заменялась ее диетическими аналогами.

– Не беспокойся, я правда не хочу есть.

Эмма снова посмотрела на меня – большими печальными глазами. Она такая красивая и такая хрупкая, ей точно нужен защитник от всего мира. Меня уколола совесть. Словно часть меня действительно хотела броситься ей на выручку, даже если остальная часть не желала даже видеть Эмму рядом.