Любой каприз за вашу душу. Нью-Йорк

Маруська только фыркнула:

– Упрямая коза.

– То коза, то колючка, вот она, любовь… Ладно, Манюнь. Юрист Кея говорит, что все строго в рамках закона и мне не грозит ничего, кроме большого скандала в прессе и взлета тиражей до небес. Я ему верю. Хотя бы потому что Кей тут рискует гораздо больше, ему придется делать наивные глаза еще убедительнее, чем мисс Звездени.

– Надеюсь, ты права.

– А если не права, принесешь фиалочки на Гудзонский залив.

– Да тьфу на тебя!

На этой оптимистичной ноте я отключила скайп и глянула на часы: Люси опаздывала уже на двадцать минут. Надеюсь, я не перепутала название паба и Люси не ждет меня где-то на другой стороне Манхеттена.

Мои опасения (насчет Люси) оказались напрасными. Минуты через две она ввалилась в паб, утираясь бумажной салфеткой, и громко потребовала пива. Много пива! И дартс, потому что ей очень хочется кое-кому начистить морду, а в Синг-Синг – не хочется совсем.

– Дай угадаю, гении распоясались накануне премьеры?

Люси выразилась насчет гениев длинно и экспрессивно. Я и половины не поняла. А потом уставила палец на меня:

– Ты слиняла, а я отдуваюсь, между прочим! Эти … – тут снова последовали краткие и емкие определения, – достали всех!

Мне почти стало стыдно. Но только почти – на что-то настоящее сил все равно не было. Так что я сочувственно покивала и предложила Люси послать их в пень и не отдуваться.

– Не могу ж я бросить этих обормотов, – вздохнула Люси. – Джерри ж перекусает всю труппу и придется делать массовую вакцинацию от бешенства. Что он такое натворил, что ты его послала?

– Ничего неожиданного. Он… – вспомнив свое бегство из «Зажигалки» и ту обиду, что сжигала меня тогда, я пожала плечами. Сейчас это все казалось далеким, неважным и вообще не со мной случившимся. Просто сцена из романа. – Да просто высказался в мой адрес в своем обычном духе. Ничего нового. Не будем о Джерри, ладно?

– Ты больше им не болеешь.

Я снова пожала плечами. Не болею? И черт с ним. Не хочу никем болеть. Не хочу никого любить, ни о ком переживать, ни на кого обижаться. Хочу покоя.

– Лучше расскажи, что там у вас с декорациями? Я ж даже эскизов не видела! А костюмы?

Покачав головой, Люси пригубила свое пиво.

– Да нормально все. И совсем не похоже на французскую постановку. Ярко. И полный дурдом…

Рассказ Люси о дурдоме я послушала с большим удовольствием. Особенно приятно было, что я за это все не отвечаю, а могу любоваться со стороны. Все же работа помрежа – это не мое. Слишком нервно. То ли дело послушать Люси, посмеяться, а потом самое забавное использовать в следующем романе…

При мысли о следующем романе я невольно передернулась.

– Что с тобой? – само собой, она заметила.

По идее, надо было улыбнуться и сказать традиционное «все отлично», но врать было категорически лень.

– Да так, подумала, что скоро браться за следующий роман.

– Ты выглядишь, как обоссавшийся котенок, – иногда «деликатности» Люси мог бы позавидовать бегемот. – За сколько ты написала «Бенито»?

– Ну… – я задумчиво стала загибать пальцы: – Начала с третьей недели постановочных… ну… два с половиной месяца. Полмиллиона знаков.

Люси уважительно хмыкнула и потрепала меня по руке.

– Месяц отпуска, не меньше. Трудоголики, подруга, плохо кончают.

Вот тут я, кажется, покраснела. Люси ненароком попала в точку: последние дни перед тем как сдать готовый файл мистеру Штоссу, то есть последние вечера, я страдала «головной болью». Мне не хотелось вообще ничего, а Кей воспринимался исключительно как массажно-спальный агрегат.

– Обнять и плакать, – прокомментировала Люси. – Прогулки на свежем воздухе, солнечные ванны, плавание, глупые романтические комедии и по двенадцать часов сна. Витамины группы «В», глицин, калий с магнием. Расслабляющий массаж. Диснейленд.

– Спасибо, доктор, – фыркнула я.

– С вас доллар за консультацию, – в тон мне фыркнула Люси. – И не повторяй таких экспериментов. Выгоришь.

Мне хотелось возразить, мол, фигня все это, пишут же люди по пять романов в год и ничего, но… на возражения сил тоже не было. А массаж, романтические комедии и Диснейленд казались не такой уж плохой идеей.

– Ладно. Может, начнем с прогулки на свежем воздухе?

– Еще одна обормотка на мою голову. Уговорила. Сейчас расправлюсь с этими чудесными жареными ребрышками, и ка-ак загуляем!

И мы загуляли – вдоль залива, аж до десяти вечера, как самые примерные девочки.

А когда я вернулась домой, меня поджидал сюрприз.

Прямо в холле, на самом видном месте, красовалась корзина безумных зеленых роз и сложенная самолетиком записка.

Боже мой, Кей… ты… ты прекрасен!

Протягивая руку к записке, я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Все, к черту депресняк, усталость и прочую бяку! Да здравствует романтика! Разворачивая записку, я краем уха уловила шаги наверху. Ага, Кей дома – и ждет моей реакции… ну-ка, что написал мой лорд?..

Я скользнула глазами по рукописным строчкам, выхватывая отдельные слова:

«…прости меня… в «Зажигалке» не хотел… сожалею… люблю… встретиться… любое твое желание… прошу тебя, мадонна!..»

И подпись: «Бонни».