Любой ценой

– Она в общих словах описала мне вашу реакцию на известие о её беременности, Эмили. На сегодня она принадлежит Грейсону ничуть не меньше, чем Мантикоре. Временами я думаю, что даже она сама не понимает насколько это так. Но она видела крепость семьи на Грейсоне, видела насколько там способны лелеять детей, и хочет для своего – для вашего – ребёнка того же. И она любит вас. Она заботится не только о благе ребёнка; она заботится также и о вашем благе.

– И она сказала Хэмишу, что они не заслуживают меня, – наконец сумела охрипшим голосом произнести Эмили. – Конечно, мы поможем вам с записями, Алисон. Спасибо.

– Я бы ответила «пожалуйста», если бы существовала причина благодарить меня, – ответила Алисон. – И, переходя к более простым вопросам, надеюсь вы готовы придумать причину того, что я провожу у вас так необычно много времени. – Эмили почувствовала, что её брови снова поползли вверх, а Алисон усмехнулась. – Я намерена быть очень активной бабушкой и это значит, что в ближайшие десятилетия вы будете лицезреть меня постоянно.

Эмили рассмеялась.

– Ну, уверена, мы что-нибудь изобретём. Разработка благовидных предлогов скоро станет моей второй натурой.

Алисон было начала отвечать, но остановилась, внезапно погрузившись в задумчивость. Прошло несколько секунд и Эмили нахмурилась, гадая на чём та настолько сосредоточилась.

– На самом деле, – наконец медленно произнесла Алисон, – я подумала, что может найтись совершенно законная причина. Которую я не собиралась предлагать.

– Звучит немного зловеще, – сказала Эмили.

– Надеюсь, что не зловеще. Может быть несколько… назойливо.

– Определённо зловеще. – сказала по возможности непринуждённо Эмили. – Учитывая, что вы мать матери ребёнка моего мужа, всё, что заставляет вас чувствовать себя ещё более назойливой, должно быть поистине ужасным.

– Я бы не стала использовать данное конкретное прилагательное, – серьёзно заявила Алисон, – но, боюсь, это дело довольно личное. Если вы предпочтёте не обсуждать его, это ваше право. Но, учитывая, что именно случайно произошло с Хэмишем и Хонор, я не перестаю удивляться, почему вы никогда не задумывались над возможностью завести собственного ребёнка.

Эмили показалось, что сердце её остановилось. Этого, конечно же, произойти не могло. Аппаратура кресла жизнеобеспечения не позволила бы, так же как не позволила бы остановится дыханию. Но, несмотря на все повреждения её нервной системы, на мгновение она чувствовала себя так, как будто кто-то ударил её под дых.

Она уставилась на Алисон, в шоке, не в силах говорить. Та приблизилась и положила ладонь на правую руку Эмили.

– Это мой вопрос, не Хонор, – тихо добавила она. – Хонор и подумать не могла бы о подобном вторжении в вашу личную жизнь. Отчасти потому, что любит вас и сознаёт, сколько уже беспокойства непреднамеренно причинила вам. И отчасти потому, что она настолько моложе вас – что в моём случае совсем не так. И ещё отчасти потому, что она не врач. Мы разговаривали с ней, конечно, особенно когда она обнаружила, что беременна. Но вашего доверия она не предала, да я и не просила её об этом. Тем не менее, уверена, что вы должны понимать, что как врач, тем более генетик, я прекрасно осведомлена о всех доступных вам вариантах оставить потомство. И это, Эмили, заставляет меня предположить, что у вас должна быть глубоко личная причина к ним не прибегать.

Решать, конечно, вам. Но Хонор описала мне, как вы отреагировали, обнаружив, что у неё будет ребёнок. А только что я видела вашу реакцию на заверение, что вы тоже будете этому ребёнку матерью. Так что я в недоумении, почему человек, так ясно понимающий, что должна чувствовать Хонор, и так очевидно желающий быть частью всего этого, так и не завёл собственного ребёнка.

Частичка Эмили Александер желала заорать на Алисон Харрингтон. Крикнуть ей, что, как бы любопытно ей не было, это все, черт побери, не ее дело. Но она этого не сделала. Сочетание нежного, очень личного сочувствия и профессиональной отстранённости во взгляде и голосе Алисон остановило её.

Не то, чтобы хоть что-либо могло сделать эту тему хотя бы чуточку менее болезненной.

– У меня есть причина, – наконец произнесла она, голосом сдавленным гораздо более обычного.

– Уверена что есть. Вы – сильная, умная, компетентная женщина. Люди, такие как вы, не поворачиваются спиной к чему-то, столь очевидно для них важному, беспричинно. Волнует меня другое: является ли эта причина настолько серьёзной, насколько кажется вам.

– Это решение далось мне нелегко, – жёстко сказала Эмили.