Любой ценой

Однако д’Орвиль не особенно удивился нежеланию Капарелли признать то, что, как он знал не хуже самого д’Орвиля, должно было произойти. Первый Космос-Лорд знал слишком многих из мужчин и женщин на борту кораблей д’Орвиля… и не мог к ним присоединиться. Он будет благополучно сидеть на Мантикоре в тот момент, когда на Флот Метрополии обрушится молот, а Себастьян д’Орвиль слишком хорошо знал Капарелли, слишком хорошо знал, что тот ощущал, что он желал сотворить чудо. Однако никаких чудес сегодня не предвиделось, так что д’Орвиль покачал головой.

— Нет, Том, — почти нежно произнёс он. — Я бы хотел отсидеться — поверь мне, я бы так и сделал. Но мы не можем рассчитывать на их сдержанность в выборе целей для удара. У них тридцать эскадр СД(п) — эквивалент наших сорока, с более чем миллионом человек на борту — идущих на нас, прямо в сердце нашей обороны. Это означает, что они готовы к тяжёлым потерям. Я не думаю, что мы можем ожидать, что они станут их нести, не отвечая чем только могут, и, даже если они и не сделают по планете ни единого преднамеренного выстрела, подумай о том, как чертовски неточны МДР на конечном участке своей траектории. Я не могу позволить сотням этих штуковин летать вокруг так близко к Сфинксу.

— Знаю, — Капарелли на мгновение закрыл глаза, затем глубоко вздохнул и вновь открыл их.

— Я приказал передать всем командующим сигнал о ситуации «Зулу», — сказал Капарелли, его голос был отрывист от скрытого под маской профессионализма страха перед тем, что должно было произойти. — Реакции Феодосии со Звезды Тревора можно ожидать примерно через пятнадцать минут, однако большая часть Восьмого Флота на маневрах далеко от терминала. Я не знаю, насколько быстро они смогут вернуться, но предполагаю, что герцогине Харрингтон потребуется по меньшей мере несколько часов только для возвращения к терминалу. Я вызвал также эскадры Джессопа Блэйна с терминала Рыси, однако наша наилучшая оценка времени его реакции ещё хуже, чем для Восьмого Флота.

— И даже Феодосия не сможет совершить массированный переход, — угрюмо произнёс д’Орвиль. — Ей придется проводить корабли по одному за раз, точно также, как это сделал Хэмиш, когда ублюдки атаковали Василиск, потому что нам понадобятся все её корабли.

Кьюзак в одном массированном переходе могла провести через Сеть почти тридцать супердредноутов, однако тогда дестабилизирующий эффект перекрыл бы переход от Звезды Тревора на Мантикору почти на семнадцать часов. Даже при последовательном переходе каждый корабль стены будет закрывать маршрут почти на две минуты, прежде чем следующий корабль сможет им воспользоваться.

— Ты прав, — согласился Капарелли, — с учётом её кораблей эскорта, Кьюзак потребуется почти два часа только для перехода.

— А тем временем нападающие будут в часе полёта от Сфинкса и она не сможет их догнать, — сказал д’Орвиль.

— Мы выпускаем все ЛАКи, какие только есть, — произнёс Капарелли. — Мы должны дать тебе пять или шесть тысяч к тому времени, как ты вступишь в бой.

— Это поможет — и прилично. — отозвался д’Орвиль. — Однако у них шестнадцать носителей. То есть больше трёх тысяч собственных ЛАКов.

— Знаю, — Капарелли посмотрел с экрана, его глаза и лицо были мрачны. — Всё, что ты можешь сделать, это наилучшее из того, что ты можешь сделать, Себастьян. Мы сделаем всё, что можем, чтобы тебя поддержать, но это будет не слишком много.

— Кто бы мог подумать, что они обрушат на нас что-то подобных размеров? — почти замысловато поинтересовался д’Орвиль.

— В Стратегическом Совете — никто, это уж точно, — голос Капарелли был полон горького самобичевания, как будто бы существовал некий способ, которым он мог воспрепятствовать возникновению этого кошмара. Затем он справился с собой. — На самом деле, как я подозреваю, Харрингтон единственная, кто был бы готов поверить, что они могут поставить на эту карту. И, честно говоря, я не думаю, что даже она стала бы ожидать от них этого.

— Ну, теперь они здесь, а мои импеллерные узлы почти разогреты. Похоже, вскоре мы будем довольно заняты, Том. Конец связи.

* * *

— Ваша милость!

Хонор перевала спарринг с Клиффордом МакГроу и удивлённо оглянулась, когда в дверь спортзала проскользнул один из морпехов майора Лоренцетти. Спенсер Хаук и Джошуа Аткинс повернулись к неожиданному посетителю, выхватывая пульсеры, а Хонор выплюнула капу и вскинула руку.

— Опасности нет! — рявкнула она.

Хаук всё же вытащил пульсер, который, однако, остался глядеть стволом в палубу. Он даже не взглянул на Хонор; его внимание было приковано к морпеху, который, как понимала Хонор, не представлял, как близко от смерти он только что был. В действительности, наверное единственное, что его спасло, была вера телохранителей в её и Нимица способность ощущать творящееся в душах других людей.

Однако даже эта вера не могла вернуть пульсер Хаука в кобуру до тех пор, пока он не узнает точно, что же происходит.

Сейчас, однако, это было для Хонор совершенно второстепенным делом по сравнению с бурлившими в душе морпеха ужасом и неразберихой.