Любой ценой

Радиоперехват русской телеграммы вызвал в немецком штабе большое возбуждение. А когда выяснилось, что ее текст полностью совпадает с письмом, захваченным у русского курьера, начальник разведки незамедлительно отправился прямо к генералу.

Выслушав обстоятельный доклад, генерал какое-то время нервно расхаживал по комнате и наконец остановился против начальника разведки.

— Так, говорите, радиограмма шла открытым текстом?

— Да, экселенц, точное повторение перехваченной записки!

— Хорошенькое любовное послание… — генерал пожевал губами, словно пытаясь что-то попробовать на вкус. — И сразу наступление корпуса Клембовского у Звеняче… Неплохо…

Начальник разведки выждал приличествующую паузу и осторожно заметил:

— Герр генерал, я считаю, что они пытаются отвлечь нас от Подгайчиков…

— Допустим… — генерал крутнулся на месте и подошел к карте. — Перед началом наступления мы имели четыре группировки русских. У Подгайчиков, у Секерно-Райне, а также у Звеняче и Бережан. Сейчас у Секерно-Райне связывающие бои, сильное наступление у Подгайчиков, а теперь еще удар от Звеняче…

Генерал углубился в карту, внимательно изучая все направления, потом упер палец в кружочек с надписью Бережаны и повернулся к начальнику разведки.

— Так почему же герр оберст считает, что генерал Клембовский отвлекает нас именно от Подгайчиков?

Начальник разведки посмотрел на указующий перст и совершенно спокойно ответил:

— Герр генерал, вы абсолютно точно отметили, что ключ к ответу — Бережанская группировка. Так вот, от «Паука» получено донесение, резервы от Бережан двинуты к Подгайчикам.

— Это точно? — генерал опустил палец.

— Да, герр генерал. Авиация подтверждает перемещение русских колонн вдоль фронта. А их наступление у Звеняче должно оттянуть туда наши резервы.

— Так…

Генерал отошел от карты, дважды молча пересек комнату, еще раз посмотрел на замершего на месте начальника разведки. Приняв наконец решение, поднял телефонную трубку и подчеркнуто резко приказал:

— «Гром»!… На Подгайчики!

Потом, не спеша, вернулся к карте и, повернувшись к начальнику разведки, хотел что-то сказать, но ему помешал буквально ворвавшийся в комнату гауптман.

— Герр генерал!… Фронт у Звеняче прорван!

— Что?… У Звеняче? — генерал на секунду опешил, однако тут же взял себя в руки и жестко спросил: — Как и когда?

— Только что получено сообщение. Русские бросили в атаку все, что у них было, вплоть до трехдюймовых пушек. В результате разрозненные отряды русских прошли все три линии окопов. Ширина прорыва около километра.

— Всего-то? — удивленно переспросил генерал и усмехнулся: — Ну тогда, как мы и предполагали, это только удачная имитация главного удара… Надеюсь, этот прорыв уже заблокирован фланговыми пулеметами. У вас все, гауптман?

— Нет… — гауптман помялся. — Еще шифровка для герра оберста.

— Давайте! — генерал взял из рук гауптмана листок с донесением. — А-а-а, это немного устаревшие сведения об ударе Клембовского. Так… И еще предупреждение об опасности для «Паука»… Это ваша голубиная почта?

Генерал передал листок начальнику разведки.

— Да, — коротко подтвердил оберст. — В обороне прекрасная информация, но в наступлении, как видите, за радио не успевает… А что касается «Паука», то я думаю, он свое дело сделал. В конечном счете, потеря этих радиостанций планировалась изначально.

— Разумеется, — важно наклонил голову генерал. — Наивно полагать, что русские их так и не уберут… Да, гауптман, передайте приказ. Операция «Гром» без изменений! А против Клембовского бросить артиллерийский кулак и закрыть брешь!

* * *

Долежай-Марков зашел в беседку, где разместился со своим хозяйством Гамбриолетов и начал с опаской осматриваться. Вообще-то, комендант предпочитал здесь не задерживаться, но сегодня его привел сюда долг службы, и поэтому он решил приглядеться поосновательнее.

Вообще-то, при ближайшем рассмотрении беспроволочный телеграф оказался не таким уж беспроволочным. Во всяком случае, Долежай-Марков сразу запутался в хитросплетении проводов, каких-то блестящих цилиндров, и даже деревянные полированные ручки, за которые (это Долежай-Марков знал точно) можно браться руками, вызывали почтительный страх.

Сидевший у стола и наблюдавший за приборами прапорщик Гамбриолетов на секунду оторвался от своих вздрагивающих стрелок и, заметив Долежай-Маркова, совсем по-штатски улыбнулся:

— А-а-а, господин комендант, милости просим…

Конечно, при других обстоятельствах Долежай-Марков не допустил бы такого забвения уставных требований, но здесь, среди обилия новейшей техники, комендант растерял всю свою самоуверенность "и даже панибратский тон прапорщика воспринял как должное.

— Да вот, интересуюсь… — осторожно начал Долежай-Марков и показал рукой на приборы. — Оно… Все это… Как воспринимается? Не устаете?

— Устаем, конечно, — дружески усмехнулся Гамбриолетов. — А так ничего…

— А на самочувствие магнетизм этот не сильно действует?

— Ого… — прапорщик уважительно посмотрел на коменданта. — Глубоко вникаете!