ЛюБоль

Линия позвоночника такая трогательно нежная и ямочки ниже поясницы. Черт меня раздери, но даже они сводят с ума. Клеймо блестело от жира и кровоточило по краям. Где-то внутри сковырнуло как лезвием – ей больно. И тут же злорадный внутренний голос «и вполовину не так, как мне». А я хотел бы в полной мере, чтоб в легких хрипело от нехватки кислорода, когда душу раздирают на части.

Подошел к ней вплотную, проводя пальцами в миллиметре от кожи, и снова обошел её, встал напротив. Наклонился, втянул запах волос, чувствуя, как по телу девушки проходит дрожь отвращения. Провел по её груди пальцами в перчатке, дразня соски и глядя в ее глаза, горящие ненавистью, чувствуя, как возбужден до предела, до сумасшествия, готов опять кончить вхолостую, просто трогая ее грудь. Если возьму соски в рот, меня разорвет от наслаждения. Сука! Чертовая сука! Что ж она творит со мной?!

Сжал сильно грудь от ярости, и когда она охнула, в паху прострелило болью. Я буду брать ее долго. Мучительно долго для нас обоих. Пока мне не осточертеет.

Не шелохнулась, смотрит, как заворожённая, в глаза, и я понимаю, что это волк гипнотизирует ее, держит, заставляет оцепенеть.

Выдернул ремень из штанов и перекинул через балку под низким потолком, создавая петлю, захватил ее запястья, затягивая, заставляя выпрямиться и вытянуться вверх, стать почти на носочки. От ужаса она всхлипнула и зажмурилась, когда я наклонился над ней, дрожа от желания провести языком по ее губам.

– Ты даже не представляешь, КАК я хочу тебя, Оля, и что я с тобой сделаю сегодня.

– Зато я не хочу тебя и никогда не захочу, – огрызнулась она, и страх в ее зрачках снова сменила отчаянная ненависть.

– Ошибаешься…ты плохо знаешь свою плоть, Оля. Женское тело намного коварнее, чем ты думаешь. А если знать, КАК с ним обращаться оно может очень сильно удивить тебя. Но не меня…

– Никогда мое тело не пойдет против моего разума и души, а они желают тебе долгой и мучительной смерти, цыган.

– Муж. С этой минуты твой муж.

– Нет. Не муж, а грязный цыган.

Я накрыл ее рот ладонью, заставляя замолчать, а другой рукой провел по ее шее сдерживая стон изнеможения от прикосновений к ней даже в перчатках. Заскользил по груди вниз, обрисовывая ареолы сосков пальцами, дразня кончики, то сжимая, то слегка царапая, пока они не стали твердыми как камушки. Снова посмотрел ей в глаза – напряжена, дрожит и пытается дернуться каждый раз, когда я сжимаю сосок и покручиваю, перекатываю.

– Вот и первое предательство…им нравится то, что я с ними делаю. Они жаждут продолжения. Если бы я ласкал их языком, им бы понравилось еще больше. Облизывал их по кругу, прикусывая, трепеща на самых кончиках…Но это не самое главное предательство, девочка. Это его зарождение.

Легкий, едва уловимый запах возбуждения и такая же легкая волна триумфа внутри, у меня под кожей. Рябью зарождающейся животной похоти. Повел ладонью по ее животу, ниже, к паху с повязкой пропитанной мазью, и девушка сильно сжала ноги, до судороги, напрягаясь всем телом.

– Раздвинь ноги, Оля.

Мотнула головой, а я усмехнулся.

– Тшшш…будем считать, что я не слышал твоего «нет». Ты же не сказала его вслух. На улице маленькая Мира совершенно голая стоит в окружении голодных мужиков. Они не будут с ней так нежны, как я с тобой. Одно мое слово, и ее начнут рвать на части…

Слегка развела стройные ноги, а я коленом расставил их шире, продолжая смотреть ей в глаза.

– Когда ты последний раз кончала?

Пальцы гладили внутреннюю поверхность бедер, еще не касаясь плоти. Я ждал острого запаха ее возбуждения. Но в комнате воняло страхом и ненавистью, а возбуждение было слишком слабым по сравнению с ними.

Я облизал пальцы и накрыл ее лоно, прошелся средним между складками, продолжая смотреть ей в глаза, расширенные от ужаса.

– Ждешь боли? Её не будет сейчас. Можешь не ждать. Я пока не хочу давать тебе боль, Оля. – Она задыхалась под моей рукой, слишком тяжело дышать носом, когда ее всю трясет словно в лихорадке.

– Я уберу руку от твоего рта, если ты не станешь разговаривать…ты можешь стонать…но не разговаривать…ты можешь кричать, но не разговаривать. Главное не зли меня, поняла?

Медленно отнял руку и тут же пожалел об этом.

– Чтоб ты сдох, Ману! Мучительно корчился у меня на глазах и горел до костей!

Снова накрыл ее рот, теперь уже сильно, сжимая скулы до синяков.

– Тогда ты будешь молчать и дышать носом, Оля, пока я буду показывать тебе, насколько твое тело умеет подчиняться мне, и кто его настоящий хозяин.

Раздвинул складки ее плоти и неспешно нашел между ними тугой бугорок. Глаза девушки распахнулись ещё шире, а я медленно водил пальцем по кругу, потом снова облизал их, зарычав от ее вкуса, закатывая глаза от этого дикого всплеска восторга вкушать его губами, и вернул пальцы обратно, ускоряя движения, но в одном ритме без давления, только дразня все быстрее и быстрее.

– Какая горячая и безумно сладкая. Я хочу тебя, – бормоча в ее волосы, в исступлении и потере контроля, – Я так хочу тебя, девочка-смерть. И я тебя получу. Всегда помни об этом.