Любопытство сильнее осторожности

Милада вымыла посуду. Быстро почистила зубы. Надев джинсы и футболку, сунула ноги в кроссовки, выжидательно посмотрела на Нину Михайловну. Та собрала тканевые авоськи, намереваясь засунуть их в хозяйственную сумку. Погремела ключами, выбирая нужный.

– Нам еще необходимо в мастерскую зайти. Заказать дополнительные ключи для тебя. Но это позже, после зарплаты. Хорошо?

– Конечно. – Милада вытряхнула все из рюкзака и, забрав из рук Нины Михайловны, хозяйственную сумку, засунула все в рюкзак.

Выйдя на улицу, они порадовались хорошей погоде и направились вдоль по улице, заходя в небольшие скромные магазинчики. Милада не сразу замечала их среди кричащих вывесок и реклам. В одном магазине Нина Михайловна покупала только хлеб, в другом молочку, в третьем мясные полуфабрикаты. Заполнив все сумки и рюкзак, они отправились по адресам.

– Вы каждый день таскаете такие тяжести? – поразилась Милада.

– Когда я одна иду, то приходится несколько раз относить и снова ходить в магазины. А с Полиночкой, или вот сейчас, с тобой, мы за два раза управимся.

– Какая у вас тяжелая работа. Неужели же в Москве нет другой работы. Такие тяжести должны мужчины носить.

– Я люблю свою работу. Она очень нужна людям. Сейчас ты увидишь одиноких стариков, для которых мое посещение – праздник. Некоторые хитрят, чтобы я подольше посидела у них, поговорила, рассказала что-нибудь. Они ведь совсем не выходят на улицу. Один дедуля после инсульта с трудом по комнате передвигается. Живет на четвертом этаже. Я его выведу на балкон, посажу на скамейку, а сама суп варю, посуду мою, бельишко постираю, пол протру. Потом покормлю и дальше в путь. А мужчины? Они так не умеют. Подвиг бывает один раз, а каждый день – это не подвиг.

Милада смотрела на эту женщину, вытаращив глаза. Она говорила о своей работе так, словно занимается самым замечательным делом.

– А в прошлом году, у меня был подопечным один дедок. Он каждый раз контролировал, как я варю мясо.

– Как это? Чтобы жестким не было? – не поняла Милада.

– Нет. Он думал, что я, когда начинаю варить, отрезаю себе кусок. В кастрюлю кладу килограмм, а достаю оттуда грамм шестьсот, иногда чуть больше. Я ему говорю, что при варке, мясо уваривается и теряет влагу, соответственно и вес. А он не верил. Сидел на кухне и строго следил, что я делаю, когда открываю крышку кастрюли. Потом его сын привез скороварку. Там не надо было заглядывать и пробовать. Мясо уварилось еще сильнее. Был такой скандал. Умора.

– Я бы к такому больше не пошла. Ни за какие коврижки.

– Он на меня даже жалобу написал. Не поверил, что я не воровка. Обидно, конечно, но что поделаешь? Он был старый человек. По весне умер. Жалко. Сыновья потом передрались за его квартиру.

– Так у него и сыновья были? Почему же вы носили ему продукты, а не они?

– А у моих подопечных, почти что у всех, есть дети. Они работают. Им некогда. Некоторые месяцами, а то и годами не приезжают навестить родителей. А старики, они же тоже люди. Кушать хотят, чистоты хотят, да и живой голос тоже хочется услышать.

– Нина Михайловна, вы как сестра милосердия. Я в одной книге читала про таких. Они были еще в первую Мировую войну. Думала, что теперь таких уже нету.

– Что ты, Ладочка. Таких, как я – много. В одном нашем районе человек тридцать. Просто мне жалко обездоленных людей. Сейчас мы с тобой занесем хлеб и молоко одной женщине. Она молодая, нет еще и тридцати, осталась с тремя детьми, без мужа. Он погиб. А детки: одному пять, другому три, третьему и года нет. У самой на нервной почве глаз дергается, и постоянно слезы текут. Бедолага. Я ей продукты приношу и с детками играю, пока она варит и убирается. Часа два у нее провожу, через день.

– Я бы так не смогла. Нина Михайловна, простите, а сколько вам платят за такую работу? Если не секрет?

– Бывает, что и тридцать тысяч в месяц. Но обычно, двадцать шесть, после вычетов.

– Как же вы живете на такие деньги? А тут еще и я на вашу голову свалилась.

– Мы привыкли. Про себя плохо не думай. Не надо лишнего. Плохое быстро прилипает.

Милада решила про себя, что будет всеми силами помогать Нине Михайловне.

Побывав у многодетной матери, они посетили еще троих стариков. Время перевалило за три часа. Милада изрядно устала. Голова гудела от странных разговоров, детского крика, неприятных запахов. С непривычки дрожали руки. Старенькие пылесосы, веники, половые тряпки, горы грязной посуды, Милада и не подозревала до сих пор, что такое случается на каждом шагу. Теперь ей казалось, что до этого она жила во дворце. Еду готовила, потом мыла грязную посуду, а также пылесосила и стирала приходящая домработница, продукты привозили курьеры. Милада посмотрела на Нину Михайловну, та была, по-прежнему, бодра и весела:

– Замечательный денек. Ты мне очень помогла, девочка. Сейчас мы зайдем в магазин, купим продуты, и пойдем к одной бабуле. Ты увидишь нечто особенное.