Любопытство сильнее осторожности

– Если бы было по-другому, Ладочка давно бы пришла к вам. Особенно в тот момент, когда ей больше всего нужна была ваша помощь. Но она испугалась. Я предполагаю, совершенно обосновано, что ей не только не помогут, но унизят еще больше. Я думаю, что я права…

Что ответил отец, Милада не расслышала. Он говорил долго и очень тихо. Милада задремала от переизбытка впечатлений и усталости, накатившей на нее, как снежный ком с горы. Она проснулась, когда вокруг сгустились сумерки.

Из кухни запахло чем-то вкусным. Милада поняла, что проголодалась. Она встала и побрела на кухню. Нина Михайловна жарила картошку. На столе на тарелочке лежали соленые огурцы и помидоры. На другую тарелочку отец выкладывал сало, нарезанное тоненькими кусочками.

– Проснулась, детка? – заботливо спросила Нина Михайловна.– Вот и отлично. Будем ужинать.

– Что вы решили? – со страхом спросила Милада.

– Сначала ужин. Разговоры потом. За чаем. – твердо произнесла Нина Михайловна, видя, что Журавлев собирается произносить речь. Он поперхнулся, но согласно кивнул.

После того, как все было съедено, Милада собрала со стола посуду и стала ее перемывать, словно всегда только этим и занималась. Алесей Сергеевич с удивлением смотрел на дочь.

Нина Михайловна, между тем, накрывала стол к чаю.

– Так вот, Ладочка, мы решили, что ты должна остаться здесь, в Москве. – спокойно произнесла Нина Михайловна.

Отец недовольно засопел, но спорить не стал, а только спросил:

– Скажи мне, только честно, Милада, неужели же ты хочешь остаться здесь, у чужих тебе людей? Может быть, ты, все же поедешь со мной? Ты бы могла жить с нами? Я ведь твой отец! У тебя еще есть маленький брат. Ты была бы не одна.

– Если можно, то я хочу остаться у Нины Михайловны. Мне здесь лучше. Я буду ей помогать. Мы найдем Полину. У меня будет старшая сестра. Правда? – Милада повернулась к хозяйке.

– Правда, Ладочка.

– Как же так? Ты можешь вот так, просто, взять и отказаться от отца, от матери? Неужели же ты нас совсем не любишь?

– Я люблю тебя, папа. Но жить в твоей семье я не хочу. Татьяна Максимовна не будет рада мне никогда. Она дала мне это понять еще тогда, когда я просто приходила посмотреть на тебя. А теперь, … после всего, что со мной произошло…, я думаю, не надо, чтобы в твоей семье были ссоры. Иначе твой маленький сын тоже может остаться без отца.

Полковник расстегнул верхнюю пуговицу кителя, ему стало трудно дышать. Он долго молчал, потом произнес совсем другим тоном:

– Я понял тебя, дочь. Я больше никогда, слышишь, никогда не откажусь от тебя. Если ты решила остаться в этой семье, то так тому и быть. Если уж быть честным до конца, я бы и сам отсюда никогда не ушел по своей воле. Только здесь я чувствую себя человеком. Тебе очень повезло встретить таких друзей на своем пути. За деньги можешь не переживать. Я буду помогать вам. Все, что необходимо для школы, купишь. Я открою на твое имя банковскую карту и буду туда ежемесячно перечислять по пятнадцать тысяч. Кроме этого, я куплю тебе смартфон и ноутбук. А если у меня появятся еще средства, я тебе еще перечислю.

– Спасибо, папа. Это было бы здорово. Ведь у Нины Михайловны, зарплата двадцать шесть тысяч. Твои пятнадцать будут очень кстати.

Просидев за столом еще пару часов, переговорив обо всем, о чем только можно, Журавлев стал прощаться.

– Оставайтесь на ночь, Алексей Сергеевич. У нас много места. Мы с Ладочкой, пока спим в одной комнате. Кроме Полиночкиной комнаты, у нас есть еще две. Могу постелить вам в общей, она у нас и зал и библиотека и просто гостиная.

– Спасибо вам, Нина Михайловна, за теплый прием. За дочь, особое спасибо. Но мне надо ехать. Завтра у меня серьезное совещание. Не буду скрывать от вас, в некотором роде, судьбоносное. Но теперь у меня, хотя бы на душе будет спокойно. Я буду знать, что у Милады, все в порядке.

– Но как же? Ночь на дворе. А дорога дальняя.

– Это хорошо. Водитель мой выспался, дожидаясь меня. А мне надо о многом очень крепко подумать. Кроме того, ночью хорошо ехать, машин не много, дорога свободна. До свидания, Нина Михайловна. До свидания, Милада.– Журавлев обнял дочь и поцеловал ее в лоб.

– Алексей Сергеевич, вы не будете против, если я Ладочку запишу в школу под нашей фамилией?

– А что так?

– Ну, это видео. Оно ведь только-только начало гулять по сети. А в школу – через месяц. Боюсь, что к этому времени, только и будет разговоров, что об этом. Я надумала изменить Ладочке прическу, подкрасить волосы, у нас сейчас все девочки ее возраста то фиолетовым, то зеленым, то малиновым подкрашиваются. Иногда даже ничего, смотрятся. А запишу ее как Ладу Бондаренко, ну скажем, что осталась одна, без матери. Вы как? Не против?

– А ты как? Ты хочешь поменять паспорт? – вместо ответа, спросил у дочери Журавлев.

Милада только кивнула. Ей было страшно представить себе травлю в школе и все последствия, если кто-нибудь догадается, что на видео она.

– Хорошо. Я распоряжусь, чтобы под предлогом защиты свидетеля от расправы, тебе оформили новый паспорт, московский, с регистрацией. Если Нина Михайловна, разрешит.

– Конечно. Я так и хотела.