Любовь

Повышенное внимание не испортило мальчишку. Он знал свою основную обязанность и всегда выполнял ее на пятерку: он только застенчиво улыбался, когда его отец бахвалился успехами сына перед скучающими приятелями. Бахвалился его умением кидать мяч, его хладнокровием в минуту опасности. И как он ловко, лучше любого врача, вытащил согнутый крючок из щеки незнакомой девочки. Я это видела своими глазами. Однажды я принесла им на пляж обед – они там забавлялись: бейсбольными битами запускали камешки в океан. А неподалеку от них стояла девчушка лет девяти-десяти с удочкой в руке. Кого она надеялась там поймать? Да кто ж знает. Чешуйчатые не водятся так близко от берега. Налетевший порыв ветра подбросил леску, и самодельный крючок впился ей в щеку. Ее пальчики были все в крови, когда Билли-младший к ней подбежал. Он ловко выдернул крючок, а она, не проронив ни слезинки, ни всхлипа, поблагодарила его, прижав ладошку к щеке. Но мы все равно отвели ее в отель, я усадила ее в беседке, промыла ранку на щеке, намазала смесью сока алоэ и меда и подумала, что она уже большая и столбняк ей не грозит. Со временем, как обычно, мистер Кроузи начал расцвечивать это происшествие все новыми подробностями. В зависимости от его настроения и аудитории он подавал эту историю так, будто если бы не Билли-младший, девочку уволокла бы в воду меч-рыба. Или что сын аккуратно вынул крючок у девочки из века. Билли только посмеивался над этими россказнями. Он всегда и во всем следовал советам отца, в том числе и в выборе невесты: жениться, мол, надо на преданной, не расчетливой девушке. И Билли-младший выбрал Мэй, которая, как всем было ясно, никогда бы не встала между отцом и сыном и не посягнула бы на скреплявшие их узы. Мистер Коузи поначалу сильно встревожился, не одобрив выбор сына, но успокоился, увидев, что невеста восхищена отелем и что она демонстрирует понимание потребностей незаурядных мужчин. И если я в отеле была прислугой, то Мэй – рабыней. Вся ее жизнь заключалась в том, чтобы исполнять любую прихоть мужчин Коузи. Больше отца, чем сына. Больше отца, чем собственной дочери. А чего желал мистер Коузи, вдовец, того в 1930 году было невозможно исполнить. В тот год вся страна стала жить на государственные пособия, как жили в Ап-Бич все – кому, конечно, повезло. А кому не повезло, те кончали с собой или отправлялись бродяжничать. Но мистер Коузи воспользовался ситуацией. Он выкупил разорившийся клуб «только для белых» в Сукер-Бей у человека, которому хватило честности признаться, что хоть он и поклялся господу и папаше никогда не продавать свое заведение черномазым, он рад-радешенек нарушить данную клятву и увезти свою семью подальше от этой загаженной птицами и продуваемой ураганными ветрами дыры.