Любовь

Метнёмся к Генриху Гейне: «В Гёте мы находим во всей полноте ту гармонию внешности и духа, которая замечается во всех необыкновенных людях. Его внешний вид был так же значителен, как и слова его творений; образ его был исполнен гармонии, ясен, благороден, и на нем можно было изучать греческое искусство, как на античной скульптуре. Этот гордый стан никогда не сгибался в христианском смирении червя: эти глаза не взирали грешно-боязливо, набожно или с елейным умилением: они были спокойны, как у какого-то божества. Твердый и смелый взгляд вообще – признак богов. Этим свойством обладали и глаза Наполеона; поэтому я уверен, что он был богом. Взгляд Гёте оставался таким же божественным в глубокой старости, каким он был в юности. Время покрыло снегом его голову, но не могло согнуть её. Он носил её все так же гордо и высоко и, когда говорил, он словно рос, а когда простирал руки, то казалось, будто он может указывать звёздам их пути на небе. Высказывали замечание, будто рот его выражал эгоистические наклонности; но и эта черта присуща вечным богам, и именно отцу богов – великому Юпитеру, с которым я уже сравнивал Гёте. В самом деле, когда я был у него в Веймаре, то, стоя перед ним, невольно посматривал в сторону, нет ли около него орла с молниями. Чуть-чуть я не заговорил с ним по-гречески, но, заметив, что он понимает немецкий язык, я рассказал ему по-немецки, что сливы на дороге от Йены к Веймару очень вкусны. В длинные зимние ночи я так часто передумывал, сколько возвышенного и глубокого передам я Гёте, когда его увижу. И когда наконец я его увидел, то сказал ему, что саксонские сливы очень вкусны. И Гёте улыбался. Он улыбался теми самыми устами, которыми некогда целовал Леду, Европу, Данаю, Семелу… Фридерика, Лили, Лотта, Ульрика – разве это не были те же Семела, Европа, Леда, Даная».

Из этого описания становится ясно, почему Гёте нравился женщинам. Не завести ли и Вам, Серкидон, орла с молниями?..

Теперь Илья Мечников, из «Этюдов оптимизма»: «Главным стимулом гениальности Гёте была любовь. Всем известны любовные истории, переполняющие его биографию. Многих они возмущали, другие искали им оправдания. Указывали на потребность его делиться своими чувствами и искать симпатии других; утверждали также что его влечение к женщинам было проявлением чисто художественного чувства, не имеющего ничего общего с настоящей любовью».

Нет, думается, нет. Гетё не стремился к женщине, как цветку, женщина его интересовала как прекрасный плод. Красоты и витамины этого плода очень возбуждали поэта.

Философ Ортега: «…чтобы жить, он, великий муж, дышал женщиной, ему это было необходимо».

И наконец, соотечественник Гёте психоаналитик Фриц Риман264 писал: «Говорить и писать о любви должны, собственно, только влюблённые и поэты, то есть те, кто её понимает. Ибо если за любовь берётся наука, то от любви не остаётся ничего, кроме влечений, рефлексов и воспроизводимых стилей поведения, кроме биологических данных, зарегистрированных физиологических реакций и результатов психологических тестов; всё это, конечно, имеет какое-то отношение к любви, но не позволяет её понять».

Вот почему так интересны для изучения влюблённые поэты: Пушкин, Гейне, Гёте, Шиллер265. Не забудем и поэта Владимира Ленского, который, как мы помним, «с лирой странствовал на свете//Под небом Шиллера и Гете».

И пусть потратилось пол-утра, но верю, что я убедил Вас, почему именно Гёте.

А теперь история первой любви.

Гёте шёл двадцать второй год, когда он встретил своего ангела – Фридерику Брион266. Это было в деревушке Зеземгейм. Зелёные луга, быстрые ручейки, резвые ножки, колеблющиеся ветви, крутые тропки, живительное дыханье гор, сладостное дыханье девятнадцатилетней девушки, травы, усеянные разноцветными цветами, и среди них самый яркий и трепетный цветок – Фридерика. То цветок, то порхающая бабочка.

У нас поётся: «Тогда был просто месяц май…»267, а Гёте сложил песню про свой месяц май – не просто май, а самый яркий, солнечный и памятный во всей длинной жизни поэта.

Строчки из «Майской песни» Гёте:

Любовь, роскошен

Твой щедрый пир!

Твоё творенье –

Безмерный мир!

Ты всё дАришь мне:

В саду цветок,

И злак на ниве,

И гроздный сок!..

Скорее, друг мой,

На грудь мою!

О, как ты любишь!

Как я люблю!268

Учтите, Серкидон, по-немецки это звучит просто бесподобно. Если овладеете немецким языком, не пожалеете. Будете читать книгу воспоминаний Гёте в оригинале. А пока довольствуйтесь переводом: