Любовь авантюриста

Церемония венчания заняла всего несколько минут, по прошествии которых Саммер отвели в большой, спешно украшенный зал, где она теперь сидела, не в силах пошевелиться. На ее пальце красовалось тяжелое кольцо, и ощущать его было странно и непривычно. За расставленными в зале длинными столами семья Камерон и многочисленные гости шумно праздновали радостное событие, а с балкона в конце зала лилась музыка. На всех без исключения мужчинах были надеты килты, традиционные кожаные сумки, чулки и шотландские шапочки, а на женщинах – белые блузки и шелковые юбки в клетку. На плечах каждой женщины красовались шотландские пледы, перехваченные переливающимися брошами.

Саммер заерзала на своем стуле. Неужели никому из этих людей не казалось странным столь поспешное венчание или хотя бы тот факт, что невеста вовсе не горела желанием выходить замуж? Очевидно, нет. Леди Глендейл как-то обмолвилась, что в былые времена горцы часто совершали набеги на равнины в поисках невест, которых перебрасывали через седла и увозили с собой.

С гордым блеском в глазах графиня сказала:

– Моя мать принадлежала к клану Дугласов, и мой отец Маккей прискакал на коне из Глен-Мура, чтобы похитить ее. Из-за этого даже завязалась война между кланами, но он все равно не отпустил ее.

После этого Саммер, к своему ужасу, поняла, что невесты, отказывающиеся выходить замуж, были своеобразным предметом гордости для этих людей. Она с трудом удержалась, чтобы не заплакать при мысли о варварстве хозяев замка, скрытом под внешним лоском одетых в шелка и бархат аристократов. Иногда ей казалось неправдоподобным, что она находилась среди них, а Джеймс – смешливый, поддразнивающий ее Джеймс – родился в этих местах.

Пальцы Саммер сжались вокруг ножки золотого кубка, и она, нахмурившись, подумала, что виконт, в сущности, был таким же диким и необузданным горцем, как и его предки. По крайней мере ей всегда так казалось.

Джеймс потребовал, чтобы Саммер подписала все необходимые документы, и она сделала это, потому что противиться его воле было невозможно. Однако она не стала указывать своего настоящего имени. В конечном счете, это не имело никакого значения, ведь он все равно женился на ней. И при этом никаких слов любви и нежности. Они стали мужем и женой, хотя девушка вовсе не была уверена, что этот брак законный. Господи, что же она наделала?

Подняв глаза, Саммер поймала на себе взгляд Брюса Камерона, графа Глендейла. Этот внушительных размеров мужчина внушал ей страх. Даже жена и дети обращались к нему не иначе как по фамилии – Камерон.

Теперь она поняла, от кого Джеймс унаследовал свои сросшиеся брови и мгновенные вспышки гнева. Граф был очень красив, высок, широк в плечах, и возраст совсем не наложил на него своего отпечатка. Благодаря золотистым волосам и светлым глазам он казался вполне общительным, но при взгляде в его суровое и непреклонное лицо у Саммер пропадало всякое желание беседовать с ним.

Поежившись, Саммер вспомнила их – к счастью для нее – короткий разговор и решительный взгляд его глаз, пронизывающий насквозь. Граф поинтересовался, не будет ли она так любезна сообщить свое настоящее имя, а когда Саммер упрямо покачала головой, неодобрительно посмотрел на своего сына.

– Если ты таки женишься на ней, – проворчал граф, – тебя ожидают веселые времена.

Но Джеймс лишь пожал плечами:

– Вы с матерью тоже пережили эти, как ты сказал, «веселые времена».

– Ты прав. – В суровом, похожем на рык льва голосе графа послышались удовлетворенные нотки. – И теперь в большинстве случаев именно она правит бал.

– Возможно, это и вдохновило меня на женитьбу. – Джеймс усмехнулся. – Давно мечтал обрести в качестве жены вспыльчивую мегеру.

– Самоуверенный болван! – Лицо Саммер вспыхнуло румянцем, когда она заметила веселые искорки в глазах старшего Камерона. Вскочить со стула не дал ей Джеймс, и она была вынуждена смиренно сидеть и слушать беседу отца и сына.

Ни один из них не замечал ее присутствия, словно Саммер вообще не было в комнате. Мужчины говорили о ней, обсуждали законные пути заключения брака, не обращая на нее никакого внимания. В ее душе бушевала такая буря, что Саммер, наконец, набралась смелости, чтобы заговорить:

– Все это, конечно, очень хорошо, но неужели ни одного из вас, джентльмены, не волнует тот факт, что я вовсе не хочу выходить замуж?

– Нет, – грубо ответил граф. – У вас нет выбора, дорогая. Разве Джеймс не говорил вам, как все будет происходить?

– О да, конечно, сообщил, чего хочет он. – Подбородок девушки едва заметно приподнялся. – Но никто не спросил и не выслушал, чего хочу я.

Граф угрожающе подался вперед и тихо спросил:

– А если вы беременны? Что тогда? Хотите, чтобы ваш ребенок считался незаконнорожденным?

Вопрос застал Саммер врасплох, и по ее ошеломленному лицу стало понятно, что она вовсе не допускала такого исхода. Девушка замолчала и, поразмыслив несколько минут, вынуждена была с неохотой признать, что угроза беременности действительно существовала. Последние месячные были у нее за неделю до того, как она оказалась в постели с Джеймсом.