Любовь без слов (сборник)

«Я думаю о том, как славно было бы завести любовницу. – Егор нахально перевернулся на бок и оказался к Тамаре Геннадьевне спиной. – Сын заведет собаку, а я любовницу. Собаку надо выгуливать два раза в день, а любовницу гораздо реже. Какой она будет? Тихой, улыбчивой… Я обожаю женщин, взирающих на мир с милой улыбкой, а мымр, у которых уголки губ опущены и выражение вечной претензии на физиономии, ненавижу. Надо будет ей обязательно сделать прививки. Кому? Щенку, осел, а не любовнице! Я буду приходить к ней с цветами, с изящным маленьким букетиком, а не с пошлым веником из роз, приносить маленькие подарочки. Надюша обожала маленькие подарочки, рыскала у меня по карманам: где сюпризик? – она так говорила «сюпризик» – я знаю, что ты принес! Как славно у нас все начиналось, да и сейчас по большому счету… Однако не хватает… чего-то не хватает или, напротив, много лишнего… Про жену потом, сейчас про любовницу. Она будет встречать меня у порога, радостно прыгать, стремясь достать лицо и лизнуть меня в нос… Нет, товарищ подсознание, так нельзя! Какого лешего ты смешиваешь чудную улыбчивую женщину в пеньюаре с игривым щенком? Чего-чего? Мне сейчас не нужен эротический сон, требуется мягкая релаксация, а ты бурлишь как забытый бульон, не даешь заснуть.

– Папа, я не даю тебе заснуть?

Дочь Варенька.

Егор повернулся к ней, разлепил глаза и постарался изобразить отеческую улыбку. Его привычно кольнуло: девочка на него похожа, некрасива.

Об этом заговорила и она сама:

– Папа, я очень некрасивая?

Она подчеркнула «очень», словно «некрасивая» подразумевалось само собой.

Поговорить бы в другой обстановке, когда ты не раскиселившийся доходяга с бреднями возбужденного подсознания.

Егор хорошо понимал терзания Вась-Васича из-за дочерей, потому что у него тоже была доченька Варенька. Сын Георгий – это прекрасно, растет мужик, продолжатель фамилии. Но дочь! Особая статья. Медосбор из какого-то твоего нутра, где против всех законов науки вырабатывается нектар, и дочь этот нектар превращает в мед, и ты захлебываешься от сладости.

– Мама и бабушка твердят, – продолжала дочь, – что я симпатичная, но я им не верю. Скажи мне как мужчина!

Кто тут мужчина? Я кисель на косточке. Другого раза не получится. Вареньке нужно сейчас, у нее что-то случилось. Кто-нибудь обозвал, насмеялся. Ей четырнадцать лет, возраст Джульетты. Шекспировскую Джульетту можно было выдавать замуж и отправлять рожать – сознание и тело шекспировской героини были готовы к материнству. Варька физически до конца не сформировалась, костлява, неокругла, зато интеллект акселератский – дитя собственного века. Интеллект – это не только «пятерки» в школе, это способность сравнивать, вычислять приоритеты, которые господствуют в обществе, и находить свое место в системе данных координат. Место Варьки было незавидным, ее точка пересечения осей тлела у самого низа. Так она считала, глупышка. И Егору это было знакомо.

Девочка Таня Петрова, в которую он был страшно влюблен в тринадцать лет. Кусал себе руки, натурально кусал – иногда накатывало такое непереносимое желание Тани Петровой, что впивался зубами в кулаки.

Он не бездействовал, бился и старался, и ему казалось, что движется к успеху: провожает Таню домой, она разрешает держать себя за руку и один раз чмокнула в щеку, он полночи не спал. Потом случайно услышал девичий разговор в раздевалке после физкультуры. Юные принцессы обсуждали кавалеров. Из всех мужских достоинств на первом месте стояла красота. И Таня Петрова, оказывается, была без ума от Никиты Прошина из седьмого «А». Девочки обсуждали мальчишеские носы, глаза, подбородки, плечи, спины, ноги применительно к конкретным носителям, то есть к пацанам, вдохновленно и увлеченно. Дошла очередь и до Егора. Тане сказали: «Он от тебя без ума». Это была чистая правда. «Ну, что Егор? – вздохнула Таня с интонацией покровительственно-снисходительной и от того втройне унизительной. – Симпатичный уродец».

Он шел домой, качаясь, как сломанный робот. В робота вместо рабочей жидкости залили помои. Не видел, и не понимал окружающего. Зима ли, лето, дождь ли, землетрясение, война. Война хорошо бы, на ней можно погибнуть. Умереть хотелось отчаянно. Застрелиться из пистолета – клево. Но у них нет пистолета. Спрыгнуть с высоты и разбиться в лепешку. Дом двухэтажный, он сотни раз прыгал с крыши. Утопиться? До реки топать два часа. Повеситься? Нужен крюк, и петля как-то по-особому завязывается. Еще вены режут. Но это девушки. Наглотаться лекарств! Идея! Когда все уснут, взять мамину аптечку и проглотить все содержимое, включая йод и зеленку.

Когда пришло решение, стало легче и даже веселее – я им всем покажу, как могут симпатичные уродцы! Вы еще меня вспомните! Таня Петрова, ты поплачешь надо мной, лежащим в гробу!

Ему очень хотелось увидеть рыдающую Таню Петрову, и он почему-то был уверен, что насладится слезами коварной возлюбленной.