Любовь без слов (сборник)

– Если будешь перебивать меня, я усну на полуслове.

– Ладно, продолжай.

– Спасибо! Девушкам, конечно, хочется быть убийственно красивыми, чтобы парни вокруг так и падали, так и падали и сами в штабеля укладывались. Это, кстати, цитата из одного славного советского фильма, – тянул время Егор. – Ну, попадали, в штабелях полежали – чего приятного? Варька, я с тобой сейчас говорю как мужчина, как на духу и безо всяких там отмазок, что можно быть некрасивой, но симпатичной и бла-бла-бла. Женская красота – страшное оружие, но оружие очень короткого действия. Увидел – поразился, в зобу дыханье сперло, взмыл в своих желаниях на небывалую высоту. А с высоты куда путь? Только вниз. Красоту внешнюю, как форму, одежду, быстро перестаешь замечать. По одежке только встречают.

– Мама красивая!

– Безусловно… наверное. Для меня уже давно ее внешность не имеет никакого значения.

– Как давно?

– Варька! Родительские отношения не твоего ума дело!

– Ты обещал говорить со мной честно! – потребовала дочь.

– Ладно, – сдался Егор. – Через полгода после свадьбы, или чуть раньше, чуть позже. Самые выдающиеся образцы женской красоты – это куклы. Натуральные, то есть искусственные – из пластика, каучука, с фарфоровыми личиками и пышными золотистыми волосами. Раньше они издавали только «уа-уа», а теперь в них впихивают устройство, и они по три минуты могут ангельскими голосами произносить нежные слова. У тебя ведь есть такая. Каждые три минуты одно и тоже… хочется свернуть ей башку.

– Братик и свернул.

– Не могу его осуждать из мужской солидарности. Возможно, сравнение слишком жесткое, но красивые глупые женщины – те же куклы, только заводятся не на три минуты, а на всю жизнь, и трындять, и трындять… – Егор, которого волнение за дочь и разговор с ней взбодрили, специально употребил просторечное «трындять». – Неужели тебе хотелось бы быть глупой куклой?

– А что? Красота отрицает наличие интеллекта?

– Увы! Зачем тужиться, если вокруг тебя штабеля и штабеля? – Егор испугался, что перегнул палку, и слегка попятился назад. – Конечно, я не могу привести тебе научной статистики, ее попросту нет, и ссылаюсь на бытовой мужской опыт.

– Свой?

– Нет! – строго произнес Егор. – Если ты будешь все переводить в плоскость моей и маминой биографии, то разговора не получится! Я что, не общаюсь с другими мужиками? И мы не делимся накопленными наблюдениями? Ты просто не дозрела для подобного разговора. Пообщайся с бабушкой Аней, она тебе объяснит…

– Папочка, прости! – молитвенно заломила руки Варя. – Я больше не буду про тебя с мамой. Просто я подумала, что твой опыт и опыт дяди Виталия Филимонова, например, могут сильно отличаться.

– Ты ничего не понимаешь в экспериментальной науке. Главное – совпадение результатов. И чисто выполненный эксперимент…

Егора снова утягивало в дремоту. Он мог сохранять некоторую ясность сознания вещая, рассказывая, не закрывая рта, а при малейшей паузе погружался в сон.

– Папа!

– Что?

– Продолжай.

– Принеси мне крепкого кофе.

– Не принесу! Пока я буду ходить, ты уснешь, и тебя не разбудить громовыми залпами тысячей орудий.

– Добрая доченька. Громовыми залпами… Ты хорошо сказала. У тебя очень красивая речь, образная, не похожая на интернетную морзянку современных тинэйджеров.

– Папа, не отвлекайся! Я и так чувствую себя злыдней, не дающей покоя отцу, который гробит здоровье на двух работах-ставках. А тут ему хотят еще и кредит на покупку новой машины втюхать, обе бабушки возбуждены как потревоженные пчелы, мама вообще, у меня отдельное мнение… Папа!

– Я здесь, с тобой. Втюхать… Я поторопился хвалить твою речь. На чем мы остановились?

– Хотелось бы, чтобы ты сосредоточился на мне, любимой. Но ты забавно говорил про красоту. Женскую, – уточнила Варя, – красоту, что наскучивает. Но ведь есть то, что никогда не наскучивает?

– Есть! – с натужным энтузиазмом воскликнул Егор, выдираясь из дебрей сна, которые опутывали его, как лианы кабинетного академического ученого-ботаника, которому взбрендило отправиться в настоящий тропический лес. – Есть женщины вдохновительницы. Они так забавны, веселы, остроумны! С ними всегда интересно. Принципиально важно – интересно! Общение с ними – это и экзамен, и потеха, и проверка твоего остроумия, и несколько дней переваривания ее фраз – хлестких, с подтекстом, с под-подтекстом. А она щурится хитро – расшифровал или нет…

– Папа, ведь это же не мама? Извини! Продолжай, пожалуйста!

– Конечно, не мама. Я ведь не Маяковский, чтобы сходить с ума по Лиле Брик. Еще одна отсылка к родительскому опыту, и я закрываю глаза навечно… на пять-шесть часов! Это был вечер после моей демобилизации из армии, я завалился к приятелю. Кухня в московской пятиэтажке… девушка… чья-то из компании пассия… Я сначала ее пожалел: экая уродина, а через два часа был полностью деморализован и очарован, и она казалась мне сногсшибательной красавицей. Забил копытом, отчасти спьяну, и был справедливо побит ее кавалером, домой приехал с фингалом под глазом, что есть гематома… Опасны внутренние гематомы…

– Папа!

– Про что я говорил?