Любовь без слов (сборник)

Вопрос Оксане Федоровне понравился. Как всякой бабушке, ей нравилось, когда ее принимали за мать. Хотя Оксану Федоровну можно было принять только за мать, родившую после пенсии. Оксана Федоровна улыбнулась, и сразу стало ясно, что она относится к тем крикливым и шумным женщинам, которые клянут детей или внуков, но на поверку души в них не чают.

– Так что вы мне хотели сказать?

– Антон.

– Да, Антон?

– К сожалению, я должен сообщить, что Игнат Владимирович умер.

Заказчица не предупредила, можно ли открывать интервьюируемым женщинам факт смерти Куститского при драматических обстоятельствах. Антон специально не уточнял, ведь чума в Африке и яма с известью могли произвести шокирующее впечатление и сделать дам разговорчивее. Он в красках описал преждевременную гибель Игната Владимировича за тысячи верст от родной земли.

– Ай-я-я-я-яй! – сочувственно мотала головой Оксана Федоровна.

Она сморщилась, точно желая выдавить слезу, но скорбь ее была неискренней. Так на похоронах часто можно увидеть людей, по сути равнодушных к чужому горю, но пришедших отдать долг памяти: периодически они надевают на лицо маску скорби, а через минуту на их лицах уже отражаются раздумья о собственных проблемах.

– Отпевали? – спросила Оксана Федоровна.

– Кого? – глупо уточнил Антон и мысленно себя одернул.

– Игната отпевали? В последнее время, говорят, он стал религиозным.

– А раньше таким не был? – поспешил спросить Антон, в задачу которого входило как можно больше узнать о «раньше».

Бабушка не успела ответить, в дверях опять возник внук:

– Задачка не решается.

С лица Оксаны Федоровны мигом сдуло печаль.

– Будешь решать до посинения, ирод!

«Ирод не даст поговорить, – сообразил Антон. – Надо нейтрализовать».

– Позвольте, я помогу ребенку? – поднялся Антон.

– Как-то неудобно, – с сомнением, но и с надеждой произнесла Оксана Федоровна.

– Да я с удовольствием, – заверил Антон.

В комнате мальчишки Антон сел за его стол, спросил, какая задачка, быстро решил ее на бумажке – переписывай. Пацан вредно заметил, что еще три примера заданы. Антон решил примеры.

– И по русскому упражнение, – не преминул воспользоваться случаем юный нахал.

– Давай по русскому. Что тут? Вставить безударные гласные. Карандашом впишу, потом ластиком сотрешь.

– А проверочные слова?

– Сам придумаешь. Как твоего дедушку звали? Игнат?

– Не.

– Что «не»? Как звали?

– Никак, он умер.

– Ну и логика, математик! До смерти его как-то звали?

– До смерти звали, кажется, Яшей или Петей. У вас в кармане плеер?

Рассмотрел, наглец! В кармане у Антона лежал цифровой диктофон с чувствительным микрофоном. Предупреждать Оксану Федоровну о том, что их разговор записывается, было бы глупо.

– Плеер, – соврал Антон. – Дай нам с бабушкой поговорить, не высовывайся и получишь сто рублей.

– Сколько не высовываться?

– Пока не дам отмашку.

– Тогда двести рублей.

– Далеко пойдешь, эрудит. Сиди и не пикай!

Оксана Федоровна ждала Антона на кухне, заварила чай и поставила на стол вазочки с вареньем. Хороший знак.

Антон принялся нахваливать внука Оксаны Федоровны, мол, способный мальчик и развитый. Оксана Федоровна была явно польщена, хотя и возражала. Она рассказала о том, что воспитывает внука с пеленок, что намучилась с ним, а мать с отцом только нос ему вытирают да балуют.

– Это внук Игната Владимировича? – на всякий случай уточнил Антон.

– Нет, с Игнатом у нас детей не было. А со вторым мужем двое, сын и дочь. Внук от дочки. Родился слабеньким…

На протяжении всего дальнейшего разговора Оксана Федоровна постоянно скатывалась на обсуждение внука, который был смыслом ее существования, горем и гордостью. Антон невольно вспомнил анекдот про сексуально озабоченного мужика, который на всякой картинке – что бы ни было на ней изображено: горы, леса или поля – видел голую бабу. Так и Оксана Федоровна любую тему могла притянуть к ненаглядному внучку. Жизненный опыт еще не подсказывал Антону, что эмоциональные, бурно реагирующие на события и обстоятельства люди часто обладают короткой памятью. Они могут биться в истерике, вовлекая сочувствующих, однако через полгода не вспомнят ни саму истерику, ни повод к ней. Их волнуют сегодняшние чувства, а вчерашние быстро стираются. Эта особенность – неотъемлемая черта характера, с которой бороться бесполезно, как бесполезно советовать человеку сменить цвет глаз. Но Антон посчитал, что у Оксаны Федоровны налицо психические возрастные изменения: что она впала в маразм и в мозгу у нее осталась одна работающая извилина под названием «дорогой внучок». Антону приходилось настойчиво возвращать Оксану Федоровну к предмету своего интереса, старательно скрывая, что на внучка ему чихать.

Легенда Антона заключалась в том, что он-де знал Куститского в последние годы, очень уважал и хотел бы узнать, каким Игнат Владимирович был в детстве, в юности.

– Лучшим, главным, – после небольшого раздумья сказала Оксана Федоровна.

– Стремился быть лидером? – уточнил Антон.

– Нет, стремился, чтобы у него было все самое лучшее, особенно тряпки.

– Какие тряпки? – не понял Антон.

– Брюки в смысле джинсов или рубашки.