Любовь больше, чем правда

– Так, – перевернул в папке страницу Гнудсон, – Блонди в тех местах являлась женой небезызвестного афериста Жоры-гастролера. Ее избранник был не только полностью безответственным мужем, ни разу в жизни не сдававшем анализы, но еще и детоненавистником. Поэтому в семейной жизни Блонди была вынуждена быть весьма осторожной. Но однажды в пылу страсти опростоволосилась и… забеременела. Вы знаете, как это бывает…

Блонди же, почувствовав в себе перемены, не представляла, что теперь делать. В ярости пьяный Жора запросто мог убить ее потомство. И потому, лихорадочно ища выход, она всеми правдами и неправдами скрывала беременность. Говорила, что у нее колики, увеличенная печень и прогрессивный рост жировых отложений.

Жора как будто верил до поры до времени. Но когда Блонди почувствовала, что вот-вот разродится, то предпочла все же выйти из дома. Ведь муж, как только поймет, что супруга его дурачила, следом за потомством убьет и ее.

– Пойду, подышу воздухом, – сказала Блонди Жоре.

– Перед смертью не надышишься…, – как бы пошутил занятый бутылкой муж.

Она бежала по улицам, всеми органами чувствуя приближение родов. И боялась остановиться из-за того, что процесс может тут же начаться.

И еще ей казалось, что Жора хищным аллигатором ползет за ней по пятам. И тогда, зная, что ее грозный супруг с детства боится высоты, Блонди залезла в кабину башенного крана. Там она и родила благополучно всех своих трех очаровательных детей.

Первой была девочка. Потом – мальчик. И, наконец – делу венец, была еще одна девочка.

Первого ребенка Блонди решила оставить в кабине крана. Она боялась, что не сможет спуститься вниз с тремя детьми на руках. К тому же, если Жора подкараулит ее у подножия, то можно было надеяться, что хоть один ребенок останется живым.

И еще она подумала, что всю жизнь по прихоти судьбы пришлось ей проработать торговкой краденого, а ведь ей до воровской свадьбы так мечталось стать крановщицей. Так хотелось быть ближе к богу. И прощаясь со своей пищащей в теплой луже дочуркой, Блонди так и сказала:

– Бог о тебе позаботится…

Эту девочку и нашли супруги Андреевы по утру. Холодной, голодной, но живой… И нарекли ее именем божьим, в честь святой и минимально порочной Катерины…

Костас сладострастно повторил:

– Катерина, Катенька, Катюша…

Руки Чикиты, полные лекарств, так и опустились.

Молодой человек однако этого не заметил:

– Катюшик, Катюнчик…

Большой олень вплотную к Чиките.

– А остальные? Куда делись остальные? – в один голос обрушились на инспектора Рони, Джони, Долорес и Мойша.

– Второго ребенка Блонди подкинула в оставленную без присмотра полицейскую машину. Мамаша напутствовала мальчика такими словами:

– Лови воров. Пусть мой ребенок искупит нашу с отцом вину…

Тут Гнудсон развел руками:

– Ни приемных родителей, ни самого этого ребенка я пока не обнаружил…

– Ох, – неожиданно лишилась чувств Рони.

– Какая мягкая, – удивился Мойша, пытаясь удержать ее от сползания на пол.

– Мне уже лучше, – пришла в себя Рони, почувствовав на талии заботливую руку бросившегося на помощь супруга, – Спасибо, Джони. И вам, Мойша…

– Ничего, – кивнул Мойша и нетерпеливо толкнул в бок невольно заглядевшегося на мать Гнудсона. – Продолжайте же…

И Гнудсон продолжил:

– От третьей девочки Блонди пришлось избавляться в очень спешном порядке. Жора действительно вышел на след Блонди с топором в руках. И чтобы сбросить его с хвоста, нечестной матери пришлось забежать в фешенебельный район, где портрет ее мужа с надписью «Разыскивается» украшал каждый фонарный столб.

Пытаясь отдышаться, Блонди спряталась за подъехавшим к одной из гостиниц грузовиком. В него закантовывали бесчисленные вещи какого-то богатого постояльца. И когда грузчики отвернулись, Блонди выхватила из кучи первую попавшуюся вещь. Это была скрипка в футляре.

Блонди положила в футляр девочку, украв саму скрипку для отмазки своей протяженной ночной прогулки перед куркулистым Жорой…

И эту девочку мне найти не удалось. Может быть она задохнулась в футляре, и ее попросту выбросили на помойку. Кто знает…

– Ох, – неожиданно лишилась чувств Долорес.

– Какая легкая, – изумился Джони, подхватив на руки пушинкой закружившуюся было Долорес.

– Мне уже лучше, – пришла в себя Долорес, почувствовав быстрое приближение супруга, – Спасибо, Мойша. И вам, Джони…

– Ничего, – кивнул Джони и слегка пнул Гнудсона. – Продолжай же, сынок…

Инспектор тяжело вздохнул и выдохнул:

– Что касается Жоры-гастролера, то он, по словам Блонди, сутками напролет глядя телевизор, окончательно свихнулся. Месяца два назад после какой-то передачи по собственной воле сдался в руки правоохранительных органов. Почил в бозе за день до смерти Блонди, окончательно не выдержав всех прелестей тюремного содержания.

Сама Блонди скончалась на моих руках. Вот на этих самых…

Сказав это Гнудсон продемонстрировал всем свои сильные полицейские руки.

– Никаких концов, – сумрачно подвел итог Костас.