Любовь больше, чем правда

– Не совсем так, – опроверг его Гнудсон, вытаскивая что-то из папки, – Будучи еще в сознании, Блонди успела сунуть мне фотографию своих детей. Я забыл сказать, что сразу после родов в кабине башенного крана Блонди сфотографировала всю троицу на память. Вот эта фотография. Скорее всего она нам ничем не поможет, но…

Фото пошло по рукам.

– Но они же все разные, – обоснованно засомневались окружающие, – Один ребенок – черный, второй – смуглый, а третий – вообще белый…

– Такое бывает в природе, – развел руками Гнудсон, – Сначала это мне объяснила Блонди, а потом наши судмедэксперты подтвердили. Такое природное явление называется на латыни «Калор Сплитус Пермаменто». Как вам это объяснить?…

У каждого из нас есть гены всех рас. Абсолютно всех. То есть в принципе мы можем родить кого угодно: красного, зеленого, фиолетового. Но при рождении одного ребенка, как правило, побеждают дружески доминирующие гены однорасовых родителей. То есть, ребенок получается той же расы, что и его непосредственные родители. А вот при рождении одновременно нескольких детей – двух, трех, четырех и так далее – может произойти генное расщепление. И тогда на каждого из детей могут выпасть признаки одной недоминирующей расы.

Так и случилось при родах тройни у Блонди. Одна девочка родилась ослепительно белой, другая – контрастно-смуглой, а мальчик – матово-черным…

Гнудсон вздохнул:

– Вот так в процессе своего служебного расследования мне и удалось немного прираскрыть тайну Кати и ее неординарной семьи. Но, понятно, что работа моя на этом еще далеко не закончена…

Инспектор замолчал, подбирая уместные в таких ситуациях слова.

23. “Крутой поворот”

Гнудсон хотел было завершить свою речь призывом «надеется, верить и ждать». Однако этот трюк ему не удался. Первым нарушил напряженное молчание Джони:

– Ты, действительно, не довел свое расследование до конца, мой мальчик…

– Что ты имеешь в виду, отец? – обернулся к нему Гнудсон.

Джони выпрямился. Так он это делал до пенсии, объявляя задержанным их права. Бывший полицейский знал, что люди, глядя на распрямившегося вдруг перед ними сержанта, становятся более внимательными к тому, что он пытается донести до них:

– Хм… Видимо настало время раскрыть тебе да и всему белому свету еще одну маленькую тайну. Может ты и не догадываешься, но ты – наш приемный сын…

– Я? – изумился Гнудсон.

– Ты, – подтвердил Джони, – Я нашел тебя в своей полицейской машине во время ночного дежурства в тот самый день недели. Отошел, понимаешь, от машины слить, вернулся, а на сиденье малютка. Орет благим матом, фонтаны пускает… Привез я его домой, чтобы перепеленать, молоком горячим напоить. А потом…, потом мы с матерью не смогли сдать тебя в приемный дом. Подумали и решили, что черномазый сынишка нам не помешает. Взяли, так сказать, на развод. До тебя у нас детей не было. А потом сразу видишь сколько наплодили…

– Так тот малютка в твоей машине был я? – все пытался сообразить Гнудсон.

– Так точно, – кивнул Джони, – не сомневайся.

– И значит Катя – моя сестра? – безумно повел бровями Гнудсон.

– Выходит, так, – легко согласился Джони.

– И Чикита тоже твоя сестра, – твердо подошла к Гнудсону на высоких каблуках Долорес.

– Как? – совсем обезумел Гнудсон.

– Как-как? – переспросила, напрягшаяся в один момент Чикита.

– А вот так, – вскарабкалась на стул Долорес, чтобы ее было лучше видно, – И у меня имеется тайна, которую я хочу раскрыть вам сегодня.

Чикита и Гнудсон смотрели на нее как загипнотизированные.

Долорес же вспоминала:

– В ту самую вышеописанную ночь я уезжала из города на гастроли. Уже несколько лет как была замужем за Мойшей Каплан, но детей заводить мы не хотели. И тут я нахожу девочку в футляре. Хотела сразу же вернуть ее портье в гостинице. Но Мойша сказал, что это подарок всевышнего. Тот, от которого отказываться не стоит – вся жизнь иначе пойдет наперекосяк. А у Мойши был отличный бизнес. И я уже вовсю играла первую скрипку. В общем, мы удочерили тебя, Чикита. И поступили, я думаю, верно. Теперь у нас есть наследница и утеха старости. Может быть, еще будут внуки. А пока в виде твоей сестры и твоего брата мы, похоже, обрели еще одну дочь и сына в придачу. Они, однако, в отличие от тебя не могут рассчитывать на наше с Мойшей наследство…

– Сестра! – бросился к Чиките Гнудсон.

– Брат! – не без сомнения прираскрыла она свои.

– Значит, мы обрели еще двух дочерей, маман, – очумело проронил Джони Рони.

Костас, не стесняясь, зарыдал, извергая никому невидимые за бинтами слезы. Гнудсон, вволю наобнимавшись с Чикитой, загрустил ему в унисон:

– Эх, если бы Катя могла разделить нашу совместную и безграничную радость…

– Знаешь, – встрепенулась Чикита, – если бы родители мне позволили, то я бы официально сняла себя с забега, безо всякой контрибуции сошла с пути сестры. Пусть она свободно выходит замуж за тебя, Костас.

– О, Чикита, – протянул ей телеподранок свою дружественную загипсованную длань, – я не в силах выразить свое восхищение…

Бывшая же невеста продолжала: