Любовь дикая и прекрасная

— Он даже не упомянул, что я не хотела. Затем оба они напились моего виски и изнасиловали меня. Ох, Боже мой, Френсис!.. Король вместе с моим собственным мужем! И не один раз, а снова и снова — всю ночь напролет!.. Они никак не хотели меня отпускать и заставляли делать такие вещи… — Катриона содрогнулась. — Ох, Френсис! Вы мой друг. Пожалуйста, позвольте мне остаться у вас.

Рассказ Катрионы ошеломил пограничного лорда. Ошеломил и устрашил. Джеймс Стюарт представлялся страшно мстительным — этому граф вполне верил. Но чтобы Патрик Лесли, человек, подобно и самому Ботвеллу, воспитанный и образованный, мог так жестоко истязать собственную жену, притом совершенно безупречную, — Френсис был просто поражен.

— Бедняжка моя, — ласково сказал он, — вы можете остаться у меня навсегда. — Встав, он притянул женщину к себе. — Кто видел, как вы уехали?

— Никто, если только они не опознают меня во всаднике, который поскакал из дворца в Гленкерк. Монахини, которые приютили меня прошлой ночью, и вовсе живут на отшибе. Во всяком случае, меня видели только привратница и еще та, что заботится о странниках.

Обе — недолго. Других гостей в монастыре не было. А Патрик подумает, что я бежала в А-Куил.

Лорд обнял ее.

— Ах, дорогая моя! Мне так жаль!.. Ужасно жаль! Но не бойтесь больше. У меня вам ничего не грозит. Люди, с которыми вы приехали сюда, ни за что и никогда не признаются, что видели вас.

Катриона стояла, огражденная кольцом его рук, а затем медленно подняла к нему лицо.

— Люби меня, Френсис! Здесь! Сейчас же! Люби меня!

Граф молча покачал головой. Он понимал, что вызвало этот порыв. Катриона нуждалась в успокоении, нуждалась в уверенности, что сама выбирает себе мужчину. Ботвелл не знал, упростит он дело или, наоборот, еще более осложнит его, если подчинится такой отчаянной просьбе. Он любил Катриону, и он желал ее, но, Боже милостивый, не так же?

Графиня рассерженно отступила.

— Давайте же, Ботвелл! Вы же прослыли лучшим любовником в Шотландии!

Катриона разорвала на себе рубашку, распахнула ее и скинула. Ее прекрасная грудь предстала перед графом во всей ее прелести. Спустив бриджи и отшвырнув их, она с вызывающим видом пошла на лорда. Обнаженная, какой ее сотворил Создатель, она воспламеняла во Френсисе желание, и он с трудом себя сдерживал.

— Давайте же, Ботвелл, — меж тем не унималась она. — Любите меня, или вы, что, не мужчина? Если я оказалась достойна короля, то хороша и для вас! — Ее глаза блестели гневными слезами.

Если бы Катриона была мужчиной, то лорд просто ударил бы ее, но тут он обо всем догадался. Подобно ребенку, упавшему с пони, который должен сразу же опять сесть в седло, Катриона Лесли жаждала любви с мужчиной, который не унизит ее. И если не он, Ботвелл, то кто же?..

Френсис Хепберн не стал искать ответ. Схватив стоявшую перед ним женщину на руки, граф понес ее наверх в свою спальню и уложил на кровать. Быстро скинув с себя одежды, лег к ней.

И прежде чем Катриона успела это осознать, Френсис оказался внутри и овладел ею с такой нежностью, какую она никогда и не мечтала встретить у мужчины. Он ласково целовал и гладил ее, стараясь довести до высочайшего наслаждения. Никто прежде не любил ее так. Наконец, Ботвелл уже не смог сдержать своего желания и выпустил в нее сгусток кипящей страсти.

Катриона зарыдала, громко всхлипывая и давясь слезами.

— Я ничего не чувствую! Боже милостивый, Френсис!..

Я ничего не чувствую! Что же они мне сделали, если я ничего не чувствую?! — Ее стала бить дрожь.

Ботвелл заключил графиню в объятия и крепко прижал к себе. Рана, нанесенная ей, оказалась более глубокой, чем он полагал. Чтобы вернуть Катриону к жизни, потребуется время, но он это сделает.

— Не плачь, моя драгоценная, — тихо промолвил он. — Не надо плакать. Они тебя страшно обидели, и прежде чем ты оправишься, должно пройти время. Засыпай, любовь моя, со мной ты в безопасности.

Уже через несколько минут Катриона спала глубоким сном, дыша легко и ровно. Но Френсис Хепберн лежал не смыкая глаз, и гнев его разрастался с каждой минутой. Он снова пожалел, что не был настоящим колдуном. А то с удовольствием покончил бы с обоими своими кузенами.

Лорд прекрасно сознавал, что женщина, спящая в его объятиях, даже и сейчас, после всего случившегося, сохраняла привязанность к своему мужу. Не следует причинять ей новые огорчения, наказывая графа Гленкерка. С Джеймсом Стюартом, однако, все было совсем по-другому, и Френсису Хепберну предстояло долго и серьезно поразмыслить, какую же месть он уготовит кузену.

Тем временем он предложил прекрасной графине свой дом и свое сердце.