Любовь Дикого (СИ)

Довыебывается.

Опять показывается мой помощник.

— Босс.

— Да?

— Провели, — отчитывается. — Но она настаивает на том, чтобы срочно с вами поговорить. Это не может ждать. Так сказала.

Дочь Батурова здесь. Жена губернатора. Вчера она лично следила за отцом, хотела понять, с кем он встречался.

Первое, что приходит на ум — вот крысы бегут с тонущего корабля.

Правда, ждал я кого-то другого. Одного из сыновей. Или младшего брата Батурова. Заядлого картежника, которому вечно требуются деньги на игры. Да хотя бы его высокопоставленного зятя.

А тут вдруг — дочь.

Пришла отца сливать. Опасается потерять привычное благополучие.

Но стоит мне увидеть ее, понимаю, не все так просто. Что-то есть в ее глазах. Что-то такое. Неуловимое. Не могу объяснить.

Только чую, не за деньги она боится. Не за потерю положения, которое есть у нее сейчас.

Тут другое. Глубже.

Или это обманчивое впечатление?

Внешность у нее такая. Не выглядит стервой. Вот и подкупает. Но кровь-то у нее с Батуровым одна. Какая дочь может быть у такого типа?

— Мой отец заказал вас, — говорит она, как только за моей спиной закрывается дверь и мы остаемся наедине. — Его человек что-то сделает с вашей машиной. Не взрывчатка. Но… все будет выглядеть как несчастный случай.

Об этом мне известно.

Каримов отследил.

А вот откуда известно ей? Батуров бы не стал обсуждать такое при свидетелях. И при дочери так точно.

Ее брови дергаются, когда она видит, что озвученная информация меня не удивляет.

— Вы знаете, — роняет глухо. — Если знаете, то…

Замолкает. Обнимает себя руками. Смотрит в сторону. А после опять резко поворачивается. Ее черты ожесточаются.

— Это не первое заказное убийство, — говорит она, глядя в глаза. — Мой отец и раньше убивал. Иногда лично.

Шагает ко мне.

— Доказательства есть, — бросает.

Вкладывает что-то в мою руку.

— Надеюсь, этого вам хватит, — выпаливает. — Должны же его хоть когда-нибудь посадить.

Переворачиваю в пальцах пластиковый прямоугольник. Кассета. Как на камерах прошлого поколения.

— Почему вы пришли ко мне? — спрашиваю.

Она неуверенно пожимает плечами.

— А кто еще его остановит? — невесело усмехается. — Вчера я впервые видела своего отца… таким.

— Готовы дать против него показания?

— Да, но только… — осекается. — Вы доведите все до конца. Одна наша журналистка пыталась. Собирала материал. И… он ее убрал. Сердечный приступ. Хотя никаких проблем с сердцем у нее не было.

Доведем до конца.

Оставлять Батурова на свободе никто не планирует. Пусть и нищим. Не для того начинали игру.

Он слишком опасен. Даже без своих активов.

Только вряд ли до тюрьмы доживет.

Уберут. Леонид Аркадьевич отдаст приказ, как только всплывут детали текущей ситуации.

— Спасибо, — роняет дочь Батурова.

— Я ничего не сделал.

— Ошибаетесь, — ее губы дергаются, а взгляд опять направлен в сторону, и не глядя на меня она бросает: — Берегите себя.

Уходит.

А я переворачиваю кассету в пальцах.

Доказательства.

Сейчас выясним, что дополнит архив Воронцова.

Распоряжаюсь достать устройство через которое можно просмотреть эту кассету. Модель устаревшая. Требуется время.

— Вот, босс.

Помощник приносит все, что нужно, и удаляется.

Включаю запись.

В кадре Батуров. Моложе лет на двадцать. Но конечно, узнаваем. Его лицо искажено яростью. В руке он сжимает пистолет.

Камера отъезжает назад.

Теперь понятно, куда Батуров целится.

На полу лежит человек. Мужчина. Только лицо разглядеть невозможно. Кровавое месиво. Замечаю его стиснутые кулаки.

А после камера дергается. Теперь фокус на одного Батурова.

— Хотел наебать меня на моей же территории? — ревет тот. — Здесь я царь и бог. Понял, уебок?

Врезает по лежащему человеку ногой.

Тот не стонет. Пощады не просит.

— Да, блядь, — рявкает Батуров. — Царь зверей, сука. Вот кто я. А знаешь, что делает хищник, когда кто-то посягает на его территорию? Когда охуевший ублюдок лезет на самое святое?

Еще один удар. И еще.

Батуров избивает ногами лежащего. Но тот лишь крепче стискивает кулаки. Только это и показывает — он живой.

— Хищник жрет!

Гремит выстрел.

В лоб.

Запись обрывается.

По этому делу вышел срок давности. Наверняка. Но сейчас это сути не меняет. С тех пор Батуров стал лучше себя контролировать. Только методы не поменял.

Хищник, блять.

Это нужно оцифровать и отправить Воронцову.

Чутье говорит такая запись может на многое повлиять. Но не на судьбу Батурова. Ему при любом раскладе пиздец.

* * *

— Демьян… Александрович?

Батуров даже не способен скрыть эмоции. Удивление пополам с разочарованием прорывается на волю.

Он смотрит то на меня, то на машину за моей спиной.

— Вы как будто не ждали, — замечаю.

— Почему же…

— Вот и я думаю — почему?

— Ждал, — бросает Батуров. — Сам вам встречу назначил.

Ну разумеется. Стоит же отвести от себя подозрения. На всякий случай.

Прошли времена, когда Батуров мог себе позволить избивать врагов ногами. И расстреливать в упор тоже теперь не в его правилах.

Молча наблюдаю за ним.

И он молчит.

А что сказать? Когда перед тобой тот, кто должен быть трупом, тяжело подобрать слова. Батуров же не собирался разговаривать.