Любовь Дикого (СИ)

— Пройдемся, — выдает он, чтобы потянуть время. — Парк у нас хороший. Не хуже столичных.

Выворачивается, конечно. Как может.

— Вы передали мое предложение? — спрашивает.

Знает, звучит это все глупо и жалко. Но ничего другого в голову не приходит. А ярость приходится старательно гасить.

— Вам нравится, когда говорят прямо, — замечаю.

— Да.

— Так говорите.

— Боюсь, я уже…

— Нет, не боитесь, — обрываю. — И зря.

— Что?

Батуров останавливается.

Наши взгляды сталкиваются.

— Ты же умный, — прибавляю. — Вроде. Чем думал, когда отдал своим приказ меня грохнуть?

— Вы, — сглатывает. — Это что за обвинения?

Оглядывается по сторонам.

Чует подвох. Только поздно.

Бледнеет, осознав, что охраны не видно. Еще пару секунд назад его мордовороты вышагивали следом за нами, а теперь пропали.

И главное, в парке как назло ни души.

Мы вдвоем.

— Клевета, — поджимает губы. — За такое можно в суде ответить.

— Да?

— Да, я на вас…

Подавляю порыв схватить его за шею и впечатать рожей в колонну неподалеку. Раньше бы так и решал вопрос. Но теперь не на зоне.

Бить буду иначе.

— В суде ответишь ты, — обрываю.

Царь зверей нашелся, сука.

Подрывает меня от той записи. До сих пор. Много дерьма видел, но чтобы лежачего избивать.

Должны быть границы. Принципы. Хотя бы какие-то.

— За что? — вздергивается Батуров.

— Заказное убийство.

— Да с чего бы…

— Твои люди уже дают показания.

— Что за бред?

— Полиция тебе объяснит.

Батуров опять дергается как ужаленный.

— А ты Леониду Аркадьевичу объяснишь, — продолжаю. — Продумывай речь. Много рассказывать придется. И про фонды, и про то, как ты так облажался, что дошло до уголовного дела.

— Нет, — башкой мотает. — Ничего не докажешь.

Молчу.

— Блефуешь, — бросает Батуров. — Вам меня невыгодно подставлять. Бизнес же хотите отжать. А если против меня начнется уголовной дело, то все затянется и…

— Заберем по кускам.

— Как?

— Твоя родня, что угодно подпишет.

— Нет, они…

— Уже тебя сливают.

Здесь и правда блефую.

— Кто? — сжимает челюсти Батуров. — Вадим?

Его братец-игрок.

— Ты думаешь, ко мне пришел только один? — скалюсь.

И это выбивает Батурова. Сильно. Он будто из реальности выпадает. Лихорадочно прикидывает, кого винить. Кто мог его подставить в первую очередь.

— Ты бы лучше так про чистосердечное признание беспокоился.

— Какое еще, — сглатывает. — Признание?

— Такое, которое твои люди в полиции сейчас дают.

А тут уже правда.

Каримов позаботился, чтобы несостоявшиеся убийцы отправились в участок. И там они не только про попытку меня грохнуть расскажут. Каримов умеет убеждать.

— Нет, никто не примет у них ничего, — бормочет Батуров.

— Примут.

Полицейские в ахуе. Но принять им это придется. И в ход пустить тоже.

— Чего ты хочешь? — выдает Батуров.

— Предложение одно.

— Леонид, — глотает с трудом. — Не поймет. Если передам управление полностью, то он же… нет, он меня сразу уберет. Фонд… нет, он точно не поймет.

Логично.

— Ну так придумай что-нибудь, — говорю.

— Что я могу придумать?

— Что-то такое, чтобы он поверил.

Хлопаю его по плечу.

Батуров безвольно опускается на лавку.

— Видишь? — спрашиваю. — Мой адвокат идет. С документами. Либо ты прямо сейчас все подписываешь. По-хорошему разойдемся. Либо… до суда не доживешь.

Батуров смотрит на меня. Ничего не отвечает.

Но понятно, о чем он думает.

“По-хорошему” тут не будет. Некоторое время он еще протянет, наплетет Леониду Аркадьевичу разные легенды, почему вдруг переписал все имущество на чужака. Только тот не купится. Проверит. Поймет. И тогда…

А при другом раскладе до суда он и правда не доживет.

Выбор без выбора.

Батуров уже понимает, что начнется. И как пойдет дальше. Рвать его будут. На куски. Жестко. Ну и кто теперь царь? Помогает ему пистолет? Или бабло?

Нет. Нихуя.

Решать тут нечего. Решения нет.

— Мне нужно время, — наконец, говорит он.

— Не нужно.

Вышло твое время. Еще не понял? Доступно же объяснил.

А Батуров понимает. Верить не хочет. До последнего сопротивляется. Но уже ясно — он подпишет. Хоть так выиграет отсрочку.

* * *

Вечером обработка записи с кассеты готова, и я отправляю ее Воронцову.

Практически сразу раздается звонок.

— Откуда это у вас?

— Дочь Батурова передала.

Тишина.

— Кто видел запись? — спрашивает Воронцов. — Кроме вас?

— Мой специалист по оцифровке.

И снова тихо.

— Мои люди умеют молчать, — говорю.

— Знаю.

— Тогда…

— Хорошая работа, Демьян.

Вызов обрывается.

Убираю телефон. Достаю пачку сигарет. Закуриваю.

Мысли плавят виски. Дело успешно закрыто, а чутье муторное. Дурное.

Каримов так и не объявляется.

А рано утром приходит сообщение от Воронцова. Время и место. Отель неподалеку.

Никакой встречи не планировалось. Да и с кем? Моя часть задачи выполнена.

Смотрю на часы. Скоро вылет.

И где, блядь, черти носят Рамиля?

Еду на встречу. Прохожу в отель. Ресторан закрыт, но администратор встречает меня в улыбкой, тут же проводит внутрь.

Здесь единственный гость кофе пьет. Воронцов. Кивает, увидев меня, приглашает присесть за стол.

Нихуевый поворот.

Сам прилетел.

Зачем?

Занимаю место напротив него.

— Оригинал записи у вас? — спрашивает Воронцов.

Конечно, ведь сразу после встречи собирался в аэропорт. Все уже взял.

— Да, — говорю.

Передаю ему кассету.