Любовь Дикого (СИ)

С шумом воздух втягивает. Замолкает. А после еще тише продолжает:

— Мы. Беременность, — роняет сбивчиво.

Всхлипывает.

Отрываю голову от ее колен, только чтобы взгляд поймать. Глаза в глаза. Вот как нам сейчас надо.

— У меня другой бизнес, — говорю. — Все иначе.

— Хочешь сказать, что завязал?

Пристально смотрит на меня.

Лгать нельзя.

— Так просто не завяжешь, — говорю как есть. — Но работаю теперь на другом уровне. Как раньше уже не будет.

Понимаю, что мой ответ ни о чем. Ей он не нравится. Это видно.

И гарантий, блять, нет. Четких — нет. А другие тут не прокатят. Собирался это все при следующей встрече с Воронцовым обсудить. Скоро.

Но сегодня не знал, какие новости получу. Если бы знал, то раньше бы такой вопрос затронул.

Воронцов сам говорил, что репутацию мне подправят. При условии успешного сотрудничества. А сотрудничество у нас охуеть какое успешное.

— Гарантии дам, — продолжаю. — Если бы не был уверен, то обещаний впустую не делал. Обещаю, Кать, все будет четко. За решетку меня не отправят. И угрозы для тебя никакой нет. Защиту обеспечу. Я и сам не допущу теперь, чтобы с нашим ребенком что-то нехорошее случилось

Молчит. Напряженная. Хмурая.

— Твоего приятеля посадили, — выдает вдруг. — Наверное, он тоже был очень в себе уверен, но что-то пошло не так.

— У Рамиля другая история, говорил же.

— Так у вас разный бизнес?

— Общий есть, но он не из-за нашего бизнеса загремел. Сам виноват. Предупреждал его несколько раз.

— Гарантии, значит, — бормочет и громче прибавляет: — Ну хорошо. Пусть так. Какие гарантии ты мне дашь, Демьян?

43

— Все гарантии, Кать, — говорю твердо.

— Все? — бровь приподнимает.

— Ты в полной безопасности.

Молчит. А я крепче к ее ногам прижимаюсь, по икрам ладонями провожу. И выше, к бедрам. После снова вниз. Щиколотки ласкаю.

Дергается.

— Пусти…

— Нет.

— Сказала же.

— И я сказал, — отвечаю ровно. — Не могу отпустить. Не получается, Катя. Вроде по уму так и стоило сделать сразу. Когда на свободу вышел. Свалить подальше от тебя.

— Да, — поджимает губы, нервно кивает. — Стоило.

— А теперь поздно, — замечаю. — Слишком далеко зашли.

— Ну еще не поздно, — бормочет.

Отстраненная. В сторону смотрит. Точно закрывается от меня, стену выстраивает, чтобы отгородиться.

— Ты чего удумала?

Встряхиваю ее. Слегка.

— Ничего.

— Кать…

— Все твои гарантии — просто слова. Ты и раньше умел красиво говорить. А я дура слушала, разинув рот.

Запускает пальцы в волосы. Пытается собрать, но лишь сильнее растрепывает. Плечами дергает.

— Будут и дела, — говорю. — Все будет. Иначе бы ничего тебе предлагать не стал. А так мы начатое до конца доведем.

— Это как?

Опять меня взглядом прикладывает. Прямо горит вся. Раздерганная. Только повод ей дай — взорвется. И я по ходу лимит этих поводов давно исчерпал. Еще до тюряги. Да, косяков дохуя. Но блять, отступать не собираюсь.

Ради нее же все. Ради нее и ради ребенка. Теперь только так.

Второй шанс не проебу. Особенно после того, через что прошел. И сука, ее провел. Нет. Никакого повтора не будет.

— Мы поженимся, — говорю.

— С чего ты взял, что я соглашусь?

Аж вскидывается.

— Ребенок в семье расти должен, — выдаю.

— Да, должен, — кивает. — Ребенок…

Начинает и осекается.

И снова этот взгляд. В сторону. Будто…

Блять, даже разбирать не хочу. Не нравится мне то, как она сейчас выглядит. То, что в ее глазах читаю.

Или считываю неверно?

Перемыкает меня самого. Круто перемыкает.

— Ты родишь этого ребенка, — заявляю.

А она едва заметно вздрагивает. Снова на меня смотрит. Так смотрит, словно впервые видит.

— Конечно, рожу, — бросает.

— Тогда что за дела? — мрачнею. — О чем раздумываешь?

— Не знаю, — роняет сухо. — Так. О своем.

— Расскажи.

— Ты на меня давишь, — вдруг выпаливает.

— Чего?

— Постоянно давишь, — повторяет. — Даже сейчас.

— Да откуда ты это берешь?

Ногами дергает. Освободиться пробует. Отстраниться от меня. А я на автомате это пресекаю. Мягко ее ноги перехватываю, чтобы сильно не вырывалась.

— Вот, — замечает она.

Взглядом указывает на мои руки. Выразительно.

— Скучал, — говорю. — Тяжело отлипнуть.

— Ясно.

Ну… сучка.

Люблю пиздец. Но этот ее вид сейчас. И взгляд. Вот блять, все родное. От макушки до пяток. И… сучье.

— Что тебе ясно? — спрашиваю.

Плечами пожимает.

— Что? — выдаю.

— Ничего нового, — отмахивается и снова со мной взглядом встречается. — Ты только о себе думаешь, Демьян. Но так всегда было. Мне уже не привыкать.

Ебать.

Да нихера.

— Послушай меня сейчас внимательно. Я много чего затеял, бизнес полностью перестраиваю. О себе в последнюю очередь сейчас думаю.

— Ну хорошо, — задумчиво кивает. — Значит, ты считаешь, что все получится? Больше тебя не посадят?

— Не считаю, — отрезаю. — Знаю, что за решетку не отправят.

— Допустим, — протягивает. — И ты будешь хорошим мужем? Отцом? Ты многое сможешь дать нашему ребенку?

— Конечно.

— Демьян, — сглатывает. — У тебя два тюремных срока. Ты предлагаешь мне стать женой зэка. Рецидивиста. Еще и осужденного за… такое.

В ее глазах блестят слезы.

А меня от этого изнутри полосует.

— Дело закрыто, — говорю.

— Ты…

— Я не виновен.