Любовь до востребования

Всё шло не так, как она представляла.

Глупая выходка сестры поставила под угрозу не только результаты испытания, но и бросила тень на репутацию волчиц.

Алина всегда была по мелочам пакостлива. В глаза, при отце или взрослых волках, она с Олей только что не сюсюкала, но когда никто не видел и не слышал, младшей не раз прилично прилетало. Это тянулось годами, пока однажды, разозлившись от боли и обиды – сестра столкнула Ольгу в овраг и та чудом не напоролась на торчащий острый корень, выпирающий из стенки – Оля не взвилась. Превозмогая боль от ушибов и ссадин, юная волчица взлетела наверх почти по вертикальной стенке. Бросилась на сестру, сшибла ту на землю и, рыча от еле сдерживаемой ярости, как следует потрясла. В человеческой ипостаси, конечно, ведь нападение зверем на человека строго наказывается, разборки разрешены только в идентичных ипостасях.

Тогда она отчётливо увидела, как Алина испугалась, как буквально стекли с неё самоуверенность и чувство превосходства. Младшая оказалась столь же сильной, плюс она чувствовала себя не в пример увереннее, потому что не нападала первая и никак не провоцировала Алину. Начни Виктор Васильевич выяснять – дочери мало не показалось бы.

И сестра притихла. Нет, гадить и вставлять палки в колёса не перестала, но следила более внимательно, чтобы у её пакостей не было свидетелей. Ольга старалась не встречаться с кузиной, жизнь, казалось, наладилась. И вот на тебе – судьба свела их не просто вместе, а сделала ещё более тесными родственницами. И соперницами. К счастью, Алина пока не подозревала, что Илья и Оля друг другу нечто большее, чем зять и свояченица.

И Максим…

Она не знала, как им теперь общаться, после ночи в яранге. И после его холодности по возвращению из тундры. Он даже не подошёл к ней, не ободрил словом или прикосновением! Она устала – и морально, и физически, устала от эмоциональных качелей, от подвешенности своего положения, от чужих ожиданий и боязни не оправдать надежды, от одиночества, когда её волк близко, но нельзя даже лишний раз словом перекинуться… От мысли, что всем должна, обязана, обещала, поэтому не на кого надеяться, сама, всё сама.

А ей так нужна была поддержка! Так важно чувствовать, что она – не пустое место, получать одобрение и знать – она не одна, за неё переживают, ей помогут, ею дорожат.

С одной стороны, Ольга понимала Максима – столько всего навалилось. Ещё и испытание, которое, похоже, они с сестрой провалили по всем фронтам. Ему разбираться, а потом ещё и наказания назначать. Вот и ей прилетит – за ложь. Хотела как лучше, получилось…

Ночь тянулась и тянулась бесконечными чернилами, только звёзды мерцали, временами вспыхивая, как волчьи глаза. Да луна заглядывала в окошко, напоминала – кому многое дано, с того больше и спрашивается!

Ольга ждала Максима весь день, весь вечер, большую часть ночи. Он не пришёл.

Вконец измученная, она задремала уже утром.

- Оля, Ольга! – тихий голос пробился в затуманенный сном мозг, реакция тела последовала раньше, чем женщина сумела осознать, что делает – прыжок, схватить, навзничь на пол и удерживать.

- Ольга, это же я, Марина! – прохрипела волчица, стараясь не делать резких движений. – Меня прислали разбудить вас. Скоро общий сбор.

Вот же…

- Извините, - Ольга смущённо отвела взгляд, встала и протянула руку, помогая подняться женщине. – Не знаю, что на меня нашло, видимо, до сих пор не перестроилась. Моё тело и зверь, спросонья, не разобрали, что уже в посёлке, а не в тундре.

- Ничего, - улыбнулась Марина. – Вы умывайтесь, одевайтесь, завтрак я сейчас принесу.

Машинально проделав все утренние процедуры, женщина оделась и присела у окна, глядя на улицу.

Посёлок давно проснулся, между домами мелькали взрослые в обеих ипостасях. С топотом и взвизгами пронеслась стайка щенков. Все заняты, только она сидит, как пленница. Или преступница.

- Завтрак, - окликнула её волчица.

- Похоже, я не голодна, - отозвалась Ольга. – Извини, что пришлось лишний раз бегать.

- Поешь, силы тебе понадобятся!

- Что будет на сборе, знаешь? – Оля подсела к столу, взяла ложку и принялась размазывать по тарелке мясное рагу.

- Думаю, альфа поделится тем, что узнал, сделает выводы и вынесет решение, - ответила Марина. – Рано утром вертолёт летал в тундру, потом оленей пригнали прямо в посёлок. Волки ходят злые и озабоченные, ничего не говорят. Ешь, Оля!

- Я обманула альфу, - обречённо пробормотала Ольга. – Не со зла, хотела…

И сама замерла – а что ей говорить? Илью защищала? Ну, и как оборотни воспримут такое откровение? Нет, про него нельзя говорить, но тогда почему она соврала?

- Да мы все понимаем! – неожиданно помогла волчица. – Ты сестру хотела прикрыть. Подумала, что свою пару альфа строго не накажет, а той пришлось бы полную меру получить.

- А… Да, - вот и выход, спасибо простодушной Марине! Пусть все думают, что она соврала, желая отвести удар от Алины – кто бы ей раньше такое рассказал, ни за что не поверила бы.

- Тебя все жалеют. Сестра – не чужая, ясно, что вам тут неуютно, кроме мужей пока нет ни подруг, ни родни. Вы и должны поддерживать друг друга! Только приехали, вам испытание устроили – у кого хочешь голова кругом пойдёт, - продолжала говорить женщина. – Только мы тут давно научились сущность распознавать без всяких испытаний. Ты – простая и честная, барыней не держишь себя, без просьб берёшься за работу, пытаешься помогать и делать всё с нами наравне, разговариваешь приветливо, царицу из себя не строишь. Такое не сыграешь, у тебя это естественно выходит, потому что ты не играешь, а живёшь. Но сестра у тебя, уж прости, ягодка с гнильцой, не тебе чета. Ох, и намучается с ней наш бета! Ешь, ешь, не тормози! Скоро полдень, надо будет идти в зал.

- Марин, у вас тут многое иначе, не как у нас было заведено, - прикусила губу Ольга. – Скажи, какие тут наказания применяются? Знаю, что провинилась, просить о помиловании не буду – раз заслужила, значит, получу своё. Но хотелось бы заранее ждать, что меня ожидает?

- Так это, - растерялась волчица, - за ложь-то, наверное, у всех одинаково. Не знаю, конечно, может быть альфа, что другое придумает, всё-таки ты не щенок, ведь уже к смене молочных зубов волчата твёрдо усваивают, что лгать отцу с матерью и альфе ни в коем случае нельзя. Что бы ни натворил – приди, сам расскажи, повинись. Наказание будет, но мягче, чем если бы ты запирался и, тем более, врал.

- А конкретнее? У нас щенков за ложь берёзовой кашей кормили, да всех развлечений лишали, пока снова не смогут сидеть, - усмехнулась Оля.

- Ну, с берёзами в тундре не очень, поэтому отцы, как правило, рукой обходятся, - улыбнулась Марина. – Или зубами за шиворот и встряхнуть пару раз. Не знаю, что решит альфа, в любом случае, своё наказание ты получишь наедине.

Ольга рассеянно кивнула, продолжая водить ложкой по тарелке.

Она, как Марина заметила, давно не щенок, поэтому Максим придумает что-то другое. Может быть, заберёт у неё часть подарков? Украшения? Это было бы для неё самым лёгким наказанием, всё равно она к драгоценностям почти равнодушна. А вот для Алины отобрать цацки – хуже не придумаешь. Эх, сестра, всё, как обычно – нарушила ты, а прилетело всем, кто рядом стоял и мимо проходил.

Обернувшись на стук стекла, Марина посмотрела в окно и проговорила:

- Пора, машут нам, чтоб выходили. А ты и не поела толком!

- Ничего, вечером доем. Или когда возможность будет, - вымученно улыбнувшись, Оля натянула мягкие унты, кухлянку и подошла к двери. – Идём?

Стоило им выйти из дома, как сзади пристроились два волка.

Точно под конвоем. Как преступницу!

Ольга поёжилась.

В зале уже было битком, учитывая, что щенков и прибылых с переярками сюда не пустили. Конечно же, дети и подростки крутились около здания, даже не собираясь никуда уходить, но внутрь ни один не просочился.

Ольгу провели на сцену, посадили рядом со странно притихшей Алиной.

- Альфа приказал не разговаривать, - сообщил им Тулун. – Спросят – отвечайте, не спрашивают – молчите!

Максим вошёл в помещение, и сразу стихли разговоры. Оборотни подобрались, в воздухе летало ощущение опасности, тревоги, чего-то непредвиденного и неприятного.

Умка заворочалась, недовольно бурча.

Со зверем у них вчера вышел конфликт – волчица возмущалась, зачем Ольга начала выгораживать самца? Да, это их самец, но он провинился, пытался обойти правила, поэтому заслужил порицание. Умка бурчала, что одно дело – встать спина к спине в бою с врагом, или помочь удержать крупную добычу на охоте, там да, помощь и поддержка важны. А в таком деле она и волку не помогла, и себя подставила.

В общем-то, Умка была права, но в тот момент Оля не успела до конца проанализировать ситуацию, сработал инстинкт защиты. Гормональная перестройка организма потихоньку продвигалась, несмотря на то, что обряд не был завершён, полноценное запечатление не могло образоваться, вот её и бросало то в одну сторону, то в другую.

- Волки, вы все знаете, что мы здесь собрались, - заговорил альфа,– чтобы разобраться, кто и в чём виноват. Мне пришлось вчера и сегодня самому летать в тундру. Не было у нас такого, чтобы взрослые волки лгали в глаза, подставляли другого оборотня, пытались обеспечить себе лучшие условия, в обход правил. Это плохо, волки. Очень и очень плохо, поэтому виновные, все виновные, понесут наказание.

Мужчина вздохнул и обвёл взглядом помещение.

- Мне очень горько, что обе самки, вошедшие в нашу семью, нарушили закон. Но еще больнее от того, что нарушил закон мой сын, первый бета.

Волки переглянулись, еле слышный гул прошёлся по залу и стих.

- Да, волки, Илья запятнал себя. Он рассказал своей паре про испытание. Как снежный ком, один проступок потянул за собой другие, которые совершили уже волчицы.

- Альфа, что ещё выкинули самки, кроме проступка твоей жены? – седой волк в первом ряду.

- Одна из них, пара первого беты, предупреждённая супругом об испытании, спрятала на теле нож, спички, фонарик и пакет сублимированного мяса, а потом лгала, отрицая, что пронесла в тундру вспомогательные предметы. Волчица во всём созналась, её вина неоспорима, волки из дальневосточного клана тому свидетели.

Константин, стоящий слева от вожака, шагнул вперёд и кивнул, подтверждая слова Максима.

- Вторая волчица, моя жена, испугавшись, что я накажу Алину Викторовну, попыталась отвести от сестры удар, взяв вину на себя. Она солгала своему альфе. Вы прекрасно понимаете, насколько это тяжёлый проступок, и причина не имеет значения. Вдобавок, Алина Викторовна заявила, что Ольга Петровна тоже знала про испытание, и пронесла на себе ещё один нож.

Оля вздрогнула и повернулась посмотреть на кузину. Алина встретила её взгляд и ухмыльнулась – мол, посмотрим, как ты теперь выкрутишься!

Непрошенные слёзы навернулись на глаза – Луна, почему ты допускаешь такую несправедливость?

- Все знают, что ночь перед испытанием мы с женой провели в яранге, и я лично сначала раздел волчицу, а когда она уснула под действием трав, одел её и передал на руки Луны и её помощниц. Утверждаю, что до момента передачи у Ольги не было ни одного вспомогательного предмета, продолжал говорить Максим.

- Ольгу Петровну мы приняли, сразу завернули в шкуру и больше не трогали, пока вертолёт не сел в тундре, - отозвалась Ирина, Луна клана. – Там вынесли, связали, укрыли и вернулись за второй волчицей. Никаких предметов не видели.

- Кому вы верите! Олька с убитого оленя своим ножом шкуру снимала! – выкрикнула Алина. – Найдите шкуру, увидите, что я не обманываю!

- Разве я разрешал говорить? – голос альфы прошёлся наждаком, заставив оборотней ссутулиться. – Эта самка совершенно не умеет себя вести, волки Дальневосточного клана! Надеюсь, вы перескажете Виктору Васильевичу всё, что здесь видите и слышите? Продолжаю. Итак, Алина Викторовна утверждает, что её двоюродная сестра при помощи ножа разделывала на ночёвке оленя. Шкуру мы нашли, она здесь, - волк кивнул в сторону Тулуна. – Попозже вы все сможете на неё полюбоваться. А сейчас я хочу задать вопрос своей жене. Оля, в течение этих двух дней в тундре, ты пользовалась ножом?

- Нет.

- Проносила нож или что-то другое с собой?

- Нет.

- Знала про испытание?

- Нет.

- Сестра утверждает, что подходила к тебе на свадьбе и всё рассказала.

- Она подходила, верно, но говорила о другом. Поздравила со свадьбой, и всё, - твёрдо ответила Ольга. – Про испытание я узнала из записки на кухлянке.

- Как ты выбралась из кокона?

- Перекинулась.

У Алины отвисла челюсть – надо было всего лишь перекинуться? Так просто???

- Ты свежевала оленя при помощи ножа?

- Нет. Я вообще шкуру с добычи не снимала.

- Я услышал, - кивнул волк.

- Её слово против моего! – снова выкрикнула Алина. – Кому вы поверите – дочери альфы или безотцовщине? Конечно, альфа будет выгораживать свою суку!

Максим с тихим рыком метнулся к женщине, навис над ней, волчица тонко взвизгнула и съёжилась.

- Альфа, прости, я всё поняла!

Максим рыкнул ещё раз и отошёл от самки, получившей психологический удар.

- Чтобы не было недопонимания и сомнений, я решил сделать вот что, - продолжил вожак. – Мы сейчас все вместе выйдем на площадь. Там уже приготовлены оленьи туши. Алина и Ольга освежуют их, а мы понаблюдаем.

Оля если и удивилась, то виду не подала – подумаешь, шкуру снять!

А Алина сникла ещё больше. После воздействия у неё дрожали руки и ноги, на лбу выступил холодный пот, а Саяна забилась подальше и тихо скулила. Какое ей свежевание? Альфа окончательно рехнулся?

- Альфа, объясните, в чём фишка? Ну, снимут самки шкуры, как это докажет, у кого в тундре был нож? – поинтересовался Константин. – Мы подтверждаем – Алина Викторовна обманывала. Подтверждаем, что она пронесла предметы на себе, что была предупреждена об испытании. Её вина неопровержима. Далее – мы верим, что ваша жена попала в тундру без предупреждений и запасных козырей в рукавах, но кто докажет, что она не пользовалась там, к примеру, ножом сестры? Это нельзя назвать нарушением, ведь самке не говорили, что она должна довольствоваться только своей силой и умениями, не прибегая к вспомогательным предметам. Но если Ольга Петровна отрицает, что свежевала тушу при помощи ножа, а на самом деле именно им и орудовала, то это ещё одна ложь.

- Доказательства вы увидите своими глазами, - ответил Максим. – Волки, выходите на улицу! Через десять минут жду всех на площади.

Повинуясь приказу вожака, волки переместились на улицу.

Между двумя домами – залом для торжеств и зданием управления – была устроена залитая бетоном площадка, размером со школьный стадион. С местами, откуда зрители могли бы следить за происходящим.

«Наверное, здесь проводят какие-нибудь праздники в теплое время года», - рассеянно подумала Оля.

Их с Алиной поставили напротив двух оленьих туш, Тулун протянул ножи – по виду, точно такие же, как тот, что протащила с собой в тундру сестра.

Ольга вздохнула, соглашаясь с возмущённым рыком Умки - она скорее справится, если позволит снять шкуру с туши своему зверю, чем этой «зубочисткой».

- Обязательно ножом и в человеческой ипостаси? – спросила она, глядя на мужа.

- Да, - коротко ответил волк. – Не тяните время, приступайте.

Вздохнув, Ольга взяла один из ножей и шагнула к оленю.

- Постой! – Алина метнулась к сестре и забрала у неё ножик. – Возьми тот, - махнула в сторону Тулуна. – Кто знает, может быть, альфа тебе подобрал острый, а мне подсунул тупой?

Максим низко зарычал, по ряду оборотней прошёлся ветерок.

Оля спорить не стала – какая разница, чем орудовать, выглядят ножи совершенно одинаково. Забрав оставшийся нож, она направилась к ближайшей туше, и снова была оттерта сестрой.

- Это мой, ты иди к тому, - бесцеремонно распорядилась Алина.

- Что, снова подозреваешь подставы? – вполголоса поинтересовалась Оля. – Видимо, по себе других судишь, сестра.

- Тебя забыла спросить, - огрызнулась Алина. – Может быть, тебе специально подготовили оленя, шкура, наверное, на нитках держится, уже заранее снятая.

- В кого ты, Алина, только такая уродилась? – вздохнула Ольга. – Мы же волки, а не койоты какие-нибудь…

Покачав головой, волчица отвернулась от кузины и приступила к работе.

Так, олень среднего размера, практически такой же, какого она добыла в тундре. Подвесить бы или камней подложить, чтобы туша не двигалась, ну, да и так справится, не в первый раз!

Волчица споткнулась о взгляды зрителей и неожиданно для себя рассердилась.

Да что же это такое? Она им клоун, что ли? Достали!

Вот на самом деле – достали! Всем должна, обязана, а её кто-нибудь спросил – чего она сама хочет?

Открыв нож, стараясь не зацепить мышцы, женщина первым делом сделала разрез от нижней челюсти до хвоста оленя. Потом окольцевала каждую ногу и, помогая ножом, аккуратно стянула шкуру. Перешла к шее, отделила кожу шеи от головы и в несколько приёмов перевернула оленя на живот. Никто не помогал, волки стояли, внимательно наблюдая за действиями волчиц. Внезапно чуткое ухо уловило еле сдерживаемые смешки – там, потом с другого бока, и здесь. Веселье лёгким бризом пронеслось над площадью и смолкло, наткнувшись на полный ярости взгляд альфы.

Над ней смеются? Ну да, она не смогла одним движением перевернуть тушу, пришлось передвигать её в три приёма. Или она опять что-то нарушила?

Оля вскинула голову и увидела, что все смотрят куда-то мимо, за её спину. На Алину, что ли?

Женщина обернулась – ну да, как она могла забыть об умениях сестры?

Ругаясь сквозь зубы, Алина резала и тянула, умудряясь вместе со шкурой прихватывать мышцы или прорезать кожу насквозь. Оленей убили едва ли полчаса назад, Алина только что не по уши перемазалась в крови, на лбу прилипла шерсть. В довершение всего, она зачем-то пропорола брюшину и порезала кишку. Пачкая площадку, шкуру, Алину и мясо, из разреза медленно вытекали фекалии.

Передёрнувшись, волчица вернулась к своему оленю и, осторожно одной рукой оттягивая шкуру, ребром второй отделяла кожу от мышц. Несколько минут, и вся шкура была аккуратно снята. Собственно, нож ей понадобился только для разрезов вдоль брюха, вокруг ног и шеи, всё остальное она проделала одними руками, ведь у оленя шкура легко отделяется. Не то что у кабана! Вот с кем намучаешься, особенно, если это взрослый самец.

Оттащив шкуру в сторону, Ольга положила её мездрой вверх и, поколебавшись – жалко мясо, пропадёт же! – решила заодно оленя выпотрошить.

Всё равно – она покосилась на сестру – той ещё долго возиться.

Она успела закончить разделку, когда, наконец, перемазанная и благоухающая Алина завершила свою работу.

- Ну ,что волки скажете? – сдержанно проговорил Максим.

По рядам оборотней пронёсся гул.

- Да, я тоже под впечатлением, - альфа перевёл взгляд на волков сопровождения. Те стояли, сжимая кулаки и катая желваки – дочь альфы показала себя совершенно неприспособленной. Позор-то какой! – Тулун, принеси шкуру, которую мы нашли на месте ночёвки волчиц.

Волк отошёл и почти сразу вернулся с завёрнутой в брезент заскорузлой кожей. Сдёрнув обёртку, волк бросил находку между двумя свежеснятыми шкурами.

По рядам снова осенним ветром прошёлся гул, и стих, стоило вожаку выступить вперёд.

- У кого-то ещё есть вопросы? Всем понятно, какая из волчиц в тундре свежевала оленя?

- Да какие могут быть тут вопросы, если мы всё своими глазами видим! – качнул головой седой волк и ткнул пальцем в Алину. – Эта самка никогда не охотилась, никогда не свежевала добычу. Она искромсала шкуру в тундре и то же самое только что проделала перед нами.

Волк подошёл к шкурам, зацепил одной рукой свежую, второй – задубевшую и, приподняв обе, добавил:

- Руку мастера невозможно перепутать!

Хохот пронёся над рядами оборотней.

- Волки, - Максим обратился к марковцам, - вы видите? Скажите, в чьих руках в тундре был нож – Алины Викторовны или Ольги Петровны?

- Алины Викторовны, - вздохнул Константин. – Тут и думать нечего, да и сказать, собственно, тоже нечего. Мне очень жаль.

Максим кивнул и обратился ко всем.

- Волки, вина Алины Викторовны доказана. Она не только воспользовалась незаконно полученной информацией и пронесла на испытание вспомогательные вещи, но ещё и неоднократно солгала, пытаясь переложить вину на сестру. К сожалению, Ольга Петровна тоже солгала, правда, по другой причине – она хотела спасти сестру от наказания, но ложь есть ложь, тем более, волчица лгала не подружке, а своему мужу и альфе клана. Поэтому обе самки за попытку обмана понесут одинаковое наказание – порку. Осуществить его обязаны их мужья. Илья накажет Алину, а я – Ольгу. Какое наказание я назначу первому бете и его паре, а так же результаты испытания я озвучу сегодня в восемь вечера. Сбор будет в зале, щенки и прибылые не допускаются. Расходитесь.

Оглушённая, потрясённая, Ольга стояла, не зная, как реагировать.

Он собирается её выпороть? Да ладно! Наверное, для волков сказал, не станет же Максим всерьёз её шлёпать, будто провинившегося щенка?

Умка заворочалась, соглашаясь – да она и не позволит!

Пока она хлопала глазами, оборотни рассосались, оставив на площади только волков сопровождения, обеих виноватых волчиц, Тулуна с еле сдерживающимся от злости Ильёй и Максима. Кто-то из волков клана унёс и шкуры, и туши.

- Илья, забирай жену, ты знаешь, что должен делать, - приказал Максим сыну.

Илья коротко взглянул на Ольгу, её полоснула пустота, плескающаяся в его глазах, крепко ухватил жену за руку и повёл за собой.

- Мне больно! – взвизгнула женщина. – Отпуст… АЙ!

Волк просто перекинул жену через плечо и ускорился, не обращая внимания на её вопли и кулаки.

- Ольга, иди за мной, - приказал альфа. – Остальные – свободны до вечера.

И пошёл, уверенный, что жена следует за ним. Она и следовала, а что ей ещё оставалось делать?

Когда они вошли в дом, Ольга первым делом бросилась в ванную – хотелось смыть запах крови, свежего мяса, прилипшие к рукам жир и шерсть.

- Не задерживайся, - коротко бросил ей в спину Максим. – Я жду тебя в спальне.

Надо же, ждёт он! Ничего, подождёт! Она не один день ждала, когда его величество о ней вспомнит!- фыркнув, женщина скрылась в ванной.

Волк проводил жену взглядом и, ссутулившись, прошёл вглубь дома. Луна, ну почему всё так сложно! Зачем Ольга соврала, зачем? Он не может наказать Алину и помиловать Олю. Ему придётся… Правда, судя по всему, волчица восприняла известие о наказании спокойно. Это Алина раскричалась, а Ольга ведёт себя достойно. Он обязан её выпороть, но если жена всё и так осознала и покорно принимает наказание, то он не станет вкладывать всю силу, обойдётся лёгким вариантом.

Сначала она хотела только вымыть руки и умыться, но запах, казалось, въелся в кожу, вспыхивая при каждом движении новыми нотками. Увидев на вешалке в ванной свежие полотенца и свой халат, женщина решила вымыться целиком.

После ванны настроение улучшилось, волчица поняла, что голодна. Надо попросить чаю, что ли?С этой мыслью она вошла в спальню, намереваясь выбрать чистую одежду.

- Ты долго, - с укором произнёс Максим. – Садись, надо поговорить.

Вздохнув – опять разговоры, когда же она поест? – Ольга села на скамеечку и подняла глаза на мужа.

- Ты виновата, - утверждающе заявил волк. – Повторяться не буду, я всё сказал на площади. Полагаю, нам лучше покончить с наказанием прямо сейчас, чтобы между нами больше ничего не стояло.

- Да, я виновата. Как ты собираешься меня наказать? – спросила женщина.

- Ты не слушала, что я говорил? – поднял бровь мужчина.

- Порка? – Ольга рассмеялась. – Ты же это не серьёзно? Я давно не щенок, но меня и в детстве никогда не пороли, я росла послушным ребёнком.

- Серьёзно, Оля. Мне жаль, что ты восприняла всё как шутку.

- Максим, но это же… Я и так всё поняла, лгать больше и пытаться не буду. Какой бы ни был повод! – стиснула руки женщина. – Но порка… Нет, я против!

- Твоё мнение не имеет значения. Ты провинилась, я назначил справедливое наказание. За ложь волк, волчица, щенок получают порку. Если ты думаешь, что я в восторге, то глубоко ошибаешься. Мне сложно заставить себя поднять руку на самку, тем более, на жену.

- Так не поднимай, кто тебя заставляет? Или ты думаешь, что я признаюсь, что ты пожалел и не трогал? Пусть волки думают, что мне влетело. Поругай меня, лиши чего-нибудь – в нагрузку.

- Ты не понимаешь, - вздохнул волк. – Все сразу увидят, получила ты наказание или нет. И что они подумают о своём вожаке? Что он не соблюдает закон. А если можно пренебрегать правилами одному, то можно и другим. Прости, но порки тебе не избежать. Обещаю, я постараюсь сделать всё быстро и менее болезненно, чтобы ты смогла сидеть уже через три дня.

- Что? – Ольга медленно встала, чувствуя, как внутри неё ощетинивается Умка. – Ты с ума сошёл? Я не дамся!

Она метнулась к двери, собираясь выбежать из дома, но Максим оказался проворнее, успев ухватить её на халат.

Зарычав, женщина перекинулась, но зверь сразу же громко завизжал, попав под силу вожака. Выкручивая кости, выворачивая суставы, по ощущениям – сдирая с неё, живой, шкуру – альфа вынудил волчицу сменить ипостась.

Корчась от невыносимой боли принудительного оборота, Ольга всё ещё не сдавалась, кусаясь в человеческой ипостаси, раз уж зверь пока ей был недоступен. За считанные секунды у Максима оказалась разодрана бровь, поцарапана щека и прокушено ухо. Заливаясь кровью, волк больно перехватил жену за шею, отворачивая её голову так, чтобы она не могла до него дотянуться, с силой надавил, вынуждая женщину опуститься на колени, а потом дернул на себя. Ольга оказалась в унизительной позе поперёк колен волка, вниз головой, кверху попой, зажатая и почти обездвиженная. Брыкаясь пока ещё свободными ногами, Оля рычала от обиды и злости, пытаясь достать его хотя бы ногтями и коленями. Но где ей было справиться с взрослым и сильным самцом? Зажав её руки и голову одной рукой, второй он задрал халат и отвесил первый удар.

Женщина захлебнулась вскриком – больно! Ещё удар, и ещё – волк бил голой рукой, а конечности у него оказались весьма тяжёлые. От каждого удара огненный след ложился на ягодицы, простреливая болью по всему телу. Ольга снова задергалась, пытаясь вывернуться, но Максим прижал её голову к своему телу сильнее, почти впечатав лицом в бок и частично придушив. Сопротивляться не осталось сил, женщина боролась за каждый глоток воздуха, а распалённый муж этого не замечал, продолжая наносить удар за ударом.

Ягодицы полыхали огнём, но Оля этого уже не чувствовала, погружаясь в темноту.

Очнулась она от ощущения влаги на лице. Разлепила глаза, сфокусировала взгляд и с рыком отшатнулась, увидев склонившегося над ней Максима. Единым махом слетела с кровати, пошатнулась, впечатавшись в стенку и скользнула по ней вниз, взвыв, когда многострадальные ягодицы коснулись пола.

- Оля, тише, тише! – бледный Максим поднял руку, пытаясь успокоить женщину, но добился только того, что она ещё крепче вжалась в угол между кроватью и стеной и зарычала, сверкая глазами.

И мужчина отступил, отошёл к двери.

- Оля, прости, не рассчитал. Ты сопротивлялась, укусила, я не привык, чтобы мне перечили, прижал сильнее, чем было можно. Больше такого не повторится.

Женщина следила за каждым его движением, глухо рыча.

- И зверю твоему нельзя было спустить нападение на альфу. Прости за принудительный оборот. Наказание ты получила, на этом всё. Подойди, я посмотрю на твою попу. Не думаю, что там что-то большее, чем синяки, а они пройдут максимум за неделю!

Стоило ему сделать шаг вперёд, как Ольга дёрнулась и попыталась заползти под кровать.

Волк вздохнул и остановился.

- Ольга, ты же взрослая женщина, должна понять – я обязан был тебя наказать! Если бы ты не сопротивлялась, всё прошло бы менее травматично для нас обоих, и мы с тобой уже давно пили бы чай.

- Р-р-р-р!!!

- Не подхожу, не трогаю, сама вылезай. Нужно осмотреть тебя.

- Р-р-р-р!!!

- Ольга, ну что за детский сад? Я всего лишь тебя отшлёпал. Рукой. Признаю – перегнул с фиксацией и с принудительным оборотом, но ты сама виновата – не нужно было сопротивляться. Успокойся, всё позади.

- Р-р-р-р!!!

Луна, как же всё плохо!

Максим с тоской смотрел на женщину. Ольгу била крупная дрожь, глаза лихорадочно блестели, низкий рык не прекращался ни на минуту, реагируя на каждое его движение. Её что, на самом деле никогда в детстве не пороли? Надо было посадить на хлеб и воду на неделю, и всё. Но он собрался сегодня отправить Алину с Ильёй, а наказание за одинаковые проступки должны быть одинаковые. Проконтролировать, что Алина сполна получит своё, если они уедут, волк не смог бы. Поэтому решил, что порка – лучший выход. К слову, менее мучительный, чем хлебно-водяная диета. Но реакция Ольги говорит о том, что он здорово просчитался. Видимо для волчицы это оказалось слишком сильным потрясением. И как ему теперь налаживать с ней контакт? Хорошо будет выглядеть альфа, от которого жена шарахается…

- Оля, ну, перестань рычать. Я же говорю – всё позади! Через неделю ты и не вспомнишь!

Полный ярости взгляд волчицы ясно показал – она не забудет. Ни через неделю, ни через месяц. И твёрдо намерена больше не подпускать его к себе.

Он разрушил доверие женщины. Своими руками задушил крохотный росток надежды…

- Оля, хорошо, я уйду и пришлю Ирину, - волк повернулся и, тяжело загребая ногами, вышел на улицу. Тут же за ним щёлкнул замок – Ольга выбралась из-за кровати и закрылась. Что ж, пусть побудет одна. Успокоится… А он сходит к сыну, узнает, как у того дела. Потом проверит, всё ли готово к вечеру. И поговорит с Ириной. Пары часов Ольге должно хватить, чтобы прийти в себя.

Женщина тенью метнулась к двери и задвинула засов. Конечно, это не преграда для оборотня, но хоть видимость защиты.

Ушёл? – она осторожно выглянула в окно. – Ушёл.

Голова пустая до звона, гул в ушах, боль в руках, горящие ягодицы и дыра в сердце.

После яранги. После того, как он носил её на руках, заботился, обещал беречь…

Женщина подошла к кровати, потом опустилась на пол, легла на медвежью шкуру, подтянув ноги к груди, обняв их руками.

Что-то важное сегодня в ней умерло. Что-то она потеряла.

Это потому такая боль в груди и в сухих глазах? Она доверяла… Зря! Самцам верить нельзя! Никому!

Мама... Если бы ты знала… Мамочка!!!

И наконец-то пролились слёзы.

Захлёбываясь в рыданиях, Ольга перебирала прошедшие дни – со встречи в лесу, с обещания. Она терпела, старалась, подчинялась, надеялась и верила. А оказывается, всё зря. Илья с Алиной, а она – ни жена, ни подруга. Как теперь ей смотреть на Максима? На волков – ведь каждый увидит, что муж избил её? Как ей жить в клане, где физические наказания – обыденное дело? Смириться?

Умка жалобно заскулила – принудительный оборот сказался на ней ещё сильнее, чем на человеческой ипостаси. Волчица лежала пластом, не в силах головы поднять.

И Ольга поняла, что больше её тут ничто и никто не держит.

Максим вынесся из дома, с трудом сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью, и едва не снес Тулуна.

- Что ты тут делаешь? – прорычал он на волка. – Я отпустил до вечера.

- В своё свободное время могу быть, где захочу, - невозмутимо ответил тот. – Куда спешим?

- Тебя не касается! Ты же можешь быть, где захочешь, вот и будь!

- Как только ты назовёшь конечную цель своего марш-броска, я сразу пойму, где мне хочется сейчас оказаться. Максим Данилович, что случилось? – вполголоса добавил волк. – На тебе лица нет, вернее, на нем мало живых мест осталось.

- Ольга странно восприняла наказание, - рыкнул Максим. – Пришлось применить силу.

- Угу, вижу… Но почему странно? Полагаю, физические наказания…

- Это ты мне про наши с ней условия пытаешься завернуть? Я слово держу – защищаю, оберегаю, но если она сама преступает закон, что мне прикажешь делать, чтобы волки не удивились нелогичности альфы? Закон един для всех – на этом стоим. Или намекаешь, что в её стае физические наказания не в ходу? Не выйдет, я общаюсь с альфами разных кланов и знаю, что порка применяется везде, в любых кланах! Она не должна была так взбелениться от пятка шлепков!

- Ты упустил одно – таким образом наказывают щенков за серьёзные проступки. Ещё трёпку может получить молодой волк, но никогда или почти никогда – волчица.

- Я не собирался вредить или унижать, но и спустить без наказания попытку обмана было невозможно, - Максим остановился посреди улицы и засопел. – Если бы самка не упрямилась, всё давно уже закончилось бы! Но она обернулась, попыталась на меня напасть, покусала и рвалась сбежать. Сам знаешь, по нашим законам ей следовало и за это получить выволочку.

- Конечно, я не альфа, но ты забыл, что на девочку и так навалилось больше, чем можно вынести. До сих пор она стойко переносила все невзгоды и не доставляла проблем. Мне кажется, альфа, ты перегнул, и одна Луна знает, чем это для всех аукнется.

- Побесится пару часов, дня три порычит, потом успокоится, - сбавил обороты Максим. – Конечно, я не собираюсь её наказывать за сопротивление, она жила в другом месте и не знает наших правил и обычаев. Вполне достаточно и того, что она уже получила.

- Мне кажется, альфа, ты сделал большую ошибку, - качнул головой Тулун. – Ольга Петровна – сильная и гордая волчица, она пошла на соглашение ради Ильи и, в общем-то, ничем тебе не обязана. Это вы с сыном ей обязаны, и оба зависите от этой девушки.

- Я не сделал ничего, что она не заслужила, и был в своём праве, - засопел волк. – Но вижу, что самка неправильно всё восприняла, поэтому попрошу Ирину уделить моей жене больше времени и рассказать подробнее о наших обычаях. Свою ошибку перед Олей я заглажу, только надо озвучить наказание для беты и его пары, да поскорее их отправить.

- Ты ревнуешь, - печально констатировал Тулун. – Ревнуешь Ольгу к сыну, от этого и бесишься. Поэтому и требуешь от девочки больше, чем от других. Наказывая самку, ты наказывал её не за ложь, а за то, что она пыталась прикрыть другого волка. Неужели тебя к ней настолько тянет, альфа?

Максим отвёл глаза и поник плечами, но тут же упрямо вскинул голову вверх.

- Ты до сих пор цел только потому, что когда-то учил меня, вчерашнего прибылого. И мы столько мяса вместе добыли и съели за эти годы, столько раз прикрывали друг другу спины! Не смей лезть в мою личную жизнь, ничего подобного я не потерплю даже от тебя. Оставь меня!

Тулун посторонился, пропуская пышущего негодованием волка.

Да, крепко альфу приложило! Кажется, клан ждут тяжёлые времена… И угораздило же Илью нарваться на эту самку, жили спокойно, без любовных потрясений. Для Севера важна надёжность, спокойствие, постоянство, а какое, к Луне, спокойствие, если у волков головы посносило? Мать-волчица мудра, недаром она ограничила выбор северных потенциальными парами! Где окажется стая, если волки регулярно будут сходить с ума от взбесившихся гормонов? С потенциальными всё спокойнее, парность возникает не сразу, не вспышкой сверхновой, а постепенно, в течение года или двух. Волку и волчице не приходится выпадать из жизни клана на месяц, а то и больше, у них не отключается мозг, как происходит это у встретившихся истинных. В общем, истинность через потенциальность – это благо!

Тулун тряхнул головой, и решительно направился к дому альфы – надо посмотреть, что с самкой, не натворила бы чего от обиды…

Максим шагал, еле сдерживая раздражение - слова Тулуна били наотмашь, ввинчивались калёными гвоздями, выворачивая душу – он и правда был к Ольге несправедлив. Испытание она прошла, и прошла честно, но из-за вмешательства сестры он не может его засчитать.

И наказывая, он испытывал не только злость и сожаление, но и едва уловимое удовольствие от ощущений руки на её коже. От того, что волчица была плотно прижата к его телу. Запах разгорячённой плоти и вид красных ягодиц взрывали мозг. Луна, да он был на волосок от того, чтобы не оттрахать жену прямо там, где наказывал. И в той же позе. Бешеное сопротивление, которое она ему оказала, снесло крышу, превратило мужчину в хищника, преследующего добычу. А картины воспоминаний, как она, почти обнажённая – под халатом ничего, кроме самой Ольги, не было – лежала у него на коленях, выбивали остатки разума.

Луна, он же её едва не придушил, напугал до чёртиков, оттолкнул от себя.

Максим вспомнил, как Ольга шарахнулась от него и готова была сквозь стену пройти, только бы не дать ему приблизиться.

Как же нелепо, как же не вовремя всё случилось!

Ещё не доходя до дома Ильи, он услышал женские крики – Алина голосила на весь посёлок, получая своё наказание.

А Ольга не издавала ни звука, не считая рычания и звуков борьбы… Какие же они разные, хоть и близкие родственницы!

Передумав заходить к сыну, волк круто развернулся и отправился ко второму бете – надо было поговорить с Луной.

Ирина замечательная женщина, сколько лет она держит власть над самками клана, прекрасно выполняя все функции Луны! На неё всегда можно положиться.

- Альфа! – женщина встретила его на пороге, видимо, заметила в окно.

- Надо поговорить, - бросил он. – Анатолий дома?

- Нет, по посёлку бегает, - ответила Ирина. – Проходи, в ногах правды нет. Чувствую, не просто заглянул на наше житьё посмотреть.

- Угадала, - волк прошёл в большую комнату, без дополнительного приглашения сел на диван. – Проблема у меня с женой, Ирина. Ольга молода, росла без отца, да и порядки в клане Маркова сильно отличаются от наших. Сложно мне, трудно ей. Прошу – поговори с волчицей, расскажи, как и что у нас устроено, объясни, что некоторые вещи совершенно недопустимы.

- Конечно, альфа. Но, может быть будет лучше, если ты сам ей всё расскажешь? Лишнее внимание любой самке приятно, а Ольга, насколько я успела её узнать, женщина рассудительная.

- Надо было раньше, - досадливо поморщился Максим, - да пока ехали, мне в голову не пришло, а потом не успел. Кто же знал, что они сразу заработают наказания? Теперь же она меня и слушать не станет. По крайней мере, не в ближайшее время. Но узнать о правилах ей нужно уже сейчас, пока не нарвалась на новые нарушения.

- Я поняла, альфа, - сдержанно кивнула Ирина. – Поговорю. Я правильно поняла, женщина не приняла наказание?

- Мягко сказано – не приняла, - буркнул волк, - бросилась на меня, будто я ей враг, а она свою жизнь защищает.

- Плохо.

- Сам знаю, что плохо, поэтому и пришёл к тебе. Объясни моей жене, как она должна себя вести и чем чревато сопротивление альфе! Видимо, в клане Маркова дисциплина не в ходу, все делают, что хотят, вот и Ольга не умеет подчиняться.

- Чаю хочешь? Да и лицо надо бы обработать, - предложила Луна, переводя разговор.

- Не откажусь.

Подошёл Анатолий, и волки незаметно для себя просидели почти два часа, решая дела клана, обсуждая произошедшие события.

Максим тянул время, не зная, как его встретит Ольга, и решил вообще до сбора в дом не возвращаться, отправив туда Ирину.

- Успокой её, что ли. И покорми. Вместе приходите на сбор.

Решая дела клана, альфа отвлёкся, и постепенно на смену нервному возбуждению пришло осознание, что произошло. Теперь в душе мужчины кошки скреблись. Размером с уссурийского тигра.

Простит?

А если не простит?

Хорошо, что до родных земель Ольги тысячи километров по безлюдной тундре и дикой тайге – не сбежишь. А то кто её знает, эту женщину? – вон, полезла драться с альфой, а на такое далеко не все волки отважатся, что уж говорить про самок?

Ничего, оттает. Пусть, не сразу, но оттает, никуда не денется. Здесь ни развлечений нет, ни разнообразия – тундра, да оборотни. Из близких у Ольги только он и есть, а все остальные пока посторонние. Хорошо, если они с Ириной подружатся, вдвоём с Луной он сможет объяснить молодой самке правила, приучит к дисциплине. А там, глядишь, она про Илью и думать забудет. Во всяком случае, он очень на это надеется.

К назначенному часу в зале собрался весь клан. Вернее, все взрослые, которые на этот день оказались в посёлке.

Для провинившихся самок поставили два стула слева от Максима, все остальные волки и волчицы заняли места по периметру, и остались стоять.

Первыми пришли Илья с Алиной. Волчица выглядела заплаканной и поначалу отказалась садиться, но стоило Максиму нахмуриться, как она тут же заняла один стул. И зашипела, пытаясь найти наименее болезненное положение.

Сомнений не было – порку она получила, крики не были инсценировкой.

Появилась Ирина с Ольгой. Максим жадно смотрел в лицо жены – ни малейшей эмоции!

Глядя прямо перед собой, женщина подошла и села, по её лицу скользнула еле уловимая гримаса боли, но самка удержала и возглас, и мимику. Села с прямой, как спинка стула, спиной, и только побелевшие пальцы, вцепившиеся в сиденье, да прикушенная губа, показывали, насколько ей больно. Если Алина охала и всё время ёрзала, пытаясь уменьшить неприятные ощущения, то Ольга как села, так и не шевелилась.

Максима в детстве и юности пороли часто. Рукой редко, чаще ремнём, и он хорошо знал, насколько некомфортно сейчас обеим волчицам. Тем большее уважение вызывало поведение Оли.

- Итак, волки, - кашлянув, начал он речь, - мы собрались здесь, чтобы выслушать моё решение. Сначала про испытание – оно не засчитывается ни одной из самок. Алина Викторовна показала себя неприспособленной и нечестной. Она не умеет работать в команде, а её волчица – сильная по рождению – почти не имеет необходимых волку навыков. За попытку обмануть клан, за наговоры на соплеменницу, я изгоняю Алину Викторовну из стаи сроком на три года, причём, проведёт она это время исключительно в волчьей ипостаси. За эти годы волчица должна будет не только осознать свои поступки и раскаяться в них, но и научиться выживать.

Илья Максимович, пара Алины Викторовны, решил, что правила существуют не для него, и рассказал об испытании своей жене. Можно сказать, спровоцировал самку на подлог и обман. Вместе со своей женой он, уже в человеческой ипостаси, тоже на три года отправится в изгнание.

Оборотни поражённо выдохнули – запрет на оборот, одно из самых сильных наказаний для оборотня! Три года жить только человеком – Илье, а Алине – только волком – с ума можно сойти! Заодно альфа наложил на пару и целибат, ведь находясь в разных ипостасях, они не смогут выполнять супружеские обязанности!

Илья стоял, как громом поражённый, а Алина, ёрзая и тихо охая, похоже, пока не поняла, что ей придётся пережить.

- Оба отправятся в оленье стадо, с которым и проведут назначенное на наказание время. Илья – помощником оленеводов, Алина – прирученной волчицей, которая найдёт общий язык с собаками оленеводов и научится не пугать оленей, и работать наравне с чукотскими лайками.

- Я – с собаками? – очнулась Алина. – Да… ай!

Илья грубо схватил жену за плечо и сжал, приказывая замолчать.

- Время от времени я буду приезжать, проверять, чему ты научилась, - сказал Алине альфа. – Если станешь отлынивать, то наказание продлится, пока всё не осознаешь и всему не научишься.

- В тундре? – жалобно пискнула волчица. – А как же новые участки? Кто за ними станет присматривать? Мой отец…

- Это не твоя забота, самка, - оборвал её Максим. – Перекинься!

Алина не посмела перечить, через минуту на стуле сидела обескураженная тёмно-серая волчица.

Альфа подошёл ближе, замер на несколько минут, волчица съежилась, жалобно скуля. Тоже самое волк проделал с бледным до синевы сыном – наложил запрет на оборот. Теперь, пока вожак его не снимет, ни бета, ни его пара не смогут сменить ипостаси.

- Волки Маркова, я слушаю ваши возражения, - альфа перевёл взгляд на четвёрку сопровождения.

- Возражений нет, - отозвался старший. – Алина Викторовна заслужила наказание, три года в волчьей шкуре пойдут ей на пользу. Мы всё передадим альфе, он одобрит, хотя, конечно, дочь ему будет жаль.

Волчица заскулила.

- Но ради её же блага, мы не станем вмешиваться, закончил Константин и отступил назад.

Сидеть на синяках оказалось очень болезненно, боль шла по нарастающей, Ольга уже еле держалась, стараясь не упасть в обморок, не вскочить, не показать своё состояние.

- Не терпи, меняй положение, будет легче, - с сочувствием посоветовала Ирина, нагнувшись к самому уху Оли. – Жёсткие стулья ставят специально, чтобы все видели – наказание состоялось. Ёрзай, как Алина Викторовна, ведь именно этого от тебя и ждут.

- А не стану дёргаться – порку повторят? – безжизненно спросила женщина.

- Нет, конечно! Но зачем ты себя дополнительно мучаешь? Все видят – тебе больно, но ты даже моргать стараешься пореже, не то что переменить положение.

- Ничего, потерплю, - одними губами ответила Ольга.

Ирина не понимала одного - для Ольги показать боль, всё равно, что объявить во всеуслышание, через какое унижение ей пришлось пройти. Лучше умереть! –и она только сильнее стиснула стул, пытаясь незаметно перенести часть веса на руки, чтобы не сидеть на синяках. Конечно, оборотни выносливее среднестатистического человека, но и у них есть предел – руки начинали подрагивать, удерживать прямую спину и отстранённое выражение лица удавалось с трудом.

- Вторая самка, Ольга Петровна, - продолжал Максим, - на испытании показала себя сильной и опытной волчицей, она прекрасно разобралась со всеми задачами, сумела найти нужное направление, добыла пищу, помогла сестре, пригнала к посёлку отбившихся оленей. Я очень горжусь ею и рад, что наша стая приняла в свои ряды эту красавицу и умницу. Но из-за халатности второго беты и нечистоплотности двоюродной сестры Ольги Петровны, мы не можем засчитать ей испытание. Поэтому на год моя жена останется в статусе обычной волчицы. За это время ей нужно будет запомнить все правила и законы нашего клана, научиться жить в тундре, полюбить Север…

Ольга вздрогнула – Север – так зовут волка Ильи!

Максим и сам понял, насколько двусмысленно для них троих прозвучала эта фраза, и поспешил уточнить:

- Полюбить тундру и северную жизнь. Ирина ещё год будет выполнять обязанности Луны, а по истечении этого срока, передаст полномочия Ольге Петровне. Таково моё решение.

- Справедливо, - подал голос седой волк. Остальные закивали, соглашаясь.

- Жёстко ты, альфа, с сыном и его парой, - заметил другой волк.

- Зато за три года в тундре, вдали от удобств, интернета, нарядов и водопровода, сука поймёт, что значит быть волчицей, приобретёт необходимые навыки, заодно и характер поумерит, да амбиции поубавит. А Илья Максимович усвоит, что за все слова и поступки придётся отвечать, поэтому надо семь раз подумать, всё взвесить, и только потом делать, - возразил седой. – Хорошее решение, альфа!

Ольга не понимала, зачем альфе такая жестокость?

Он же знает, что после избиения несколько дней больно сидеть. Женщины и так наказаны, обе наказаны, к чему продолжать их мучить? Неужели Максиму мало, неужели он ждёт, когда они упадут, больше не в силах терпеть?

Она не могла найти объяснение, и от этого тонкий панцирь безразличия, которым она постаралась закрыть своё разбитое сердце, начал предательски трещать.

Но тут до её ушей донеслись слова мужа.

С трудом затолкав негодование внутрь себя, Оля как раз успела вернуться в реальность, чтобы услышать, какое наказание альфа назначил Алине.

Луна, да он с ума сошел! Как изнеженная девушка вынесет жизнь в яранге? Впрочем, о чем это она? Три года сестра проведёт среди собак. Будет есть, что им дают, спать, где спят они. И таскать нарты или сгонять оленей. Вот это Алина попала!

Луна, а что он назначил Илье?

Поражённая, она даже перестала удерживать часть своего веса на руках и всем телом придавила многострадальные ягодицы. Не вскрикнуть она смогла только потому, что от яркой вспышки у неё сперло дыхание.

Но её движение не укрылось от глаз вожака. Максим сжал губы, ноздри его раздувались, кулаки сжались.

Он ещё и злится на нее, за то, что ей больно, и она не удержала лицо, на секунду исказив его гримасой?

Ну, знаете ли…

Умка слабо шевельнулась, тихо зарычав.

«Да, моя хорошая, мы с тобой не увидим Севера три года», - пожаловалась она зверю.

Но волчица не поддержала, а зарычала громче и, с усилием подкинув себя, смогла перевалиться на грудь и поднять голову.

«Пррредатель!»

«Альфа?»

«Альфа в своем праве. Север – предатель! Не защитил, не с нами, позволил наказать!»

«Откуда бы он узнал?» - возразила Ольга.

«Он знал, я звала!» - огорошила волчица.

«Ты звала? Но… как?»

«Громко. Мы спарились, он – мой, а я – его, если мы достаточно близко, я могу говорить с волком. И я позвала на помощь, но Север ничего мне не ответил, а когда я закричала, закрылся от меня».

«Ума, что же теперь?»

«Ничего. Север сейчас пытается говорить со мной. Просит помочь, уговорить альфу отменить принудительный оборот. Я закрылась и ничего не слышу. Как он, когда альфа вывернул меня наизнанку и вышвырнул вон, едва всю не переломав».

Ольга потрясённо повела головой и споткнулась о взгляд Ильи – испуганный, молящий.

Умка звала волка, а тот закрылся! И теперь тот смотрит так, будто она должна за него заступиться? О, Луна, а ведь и правда, он ждет, что она попросит Максима смягчить наказание! Ну да, один раз она уже попыталась спасти Илью. Дважды. Второй раз – когда солгала, и теперь из-за этого не может сидеть. А первый раз – когда согласилась на фиктивные отношения с Максимом, чтобы спасти его стаю, не допустить войны между кланами.

Умка снова зарычала, давая понять, что не желает вмешиваться и что-то просить у альфы. Ольга снова нырнула в себя.

«Нет, Ума, третьего раза не будет. Я больше не верю в чувства Ильи, больше не хочу ради него рисковать собой. Я домой хочу! Или – подальше отсюда!»

Волчица одобрительно вильнула хвостом, но сразу же жалобно заскулила.

«Да, знаю, что ты ещё слаба, мы не пройдём и десяти километров, как нас догонят. У меня ничего нет – документы у Максима, деньги тоже у него. Также одежда, припасы, транспорт. И он тут единовластный хозяин. Если бы добраться до тайги, там бы я смогла запутать следы, но до неё слишком далеко, а в голой тундре при помощи вертолёта нас в любой ипостаси выловят за считанные часы».

Луна, да куда она попала? Самок бьют, в тундру выбрасывают, допрашивают, запрещают оборот…

Бежать!

Но она замужем!

Ерунда, она замужем по человеческим законам, по волчьим она – свободная. Метки нет!

Есть воспалённые ранки, которые сейчас изображают метки. Они заживут. Обязательно заживут, а если она не будет находиться рядом с волком, то его запах очень быстро выветрится, и никто не догадается, что она его жена.

Но могут быть проблемы – Максим прекрасно знает, что метки у них фальшивые, и может насильно её с собой укладывать спать, чтобы они пропитывались запахами друг друга. Ей же сейчас о нем и думать противно, не то что лежать в его объятиях!

Что же делать?

Мозг заметался, ища выход, блуждающий взгляд наткнулся на взгляд Максима, и Ольгу будто ударило. Дернувшись, еле сдержав порыв вскочить и убежать, она торопливо отвернулась.

Скрип зубов альфы, кажется, был слышен даже в последнем ряду.

Вынеся приговор, альфа запретил обороты Илье и Алине и их увели – растерянного и подавленного мужчину и непрерывно скулящую волчицу с поджатым хвостом.

Сбор закончился, оборотни потянулись на выход, вполголоса обсуждая произошедшее, а Ольга так и сидела, не зная, можно ли ей вставать.

- Идём, - хлестнул голос Максима.

Женщина поднялась, многострадальные ягодицы тут же резко отозвались, но болезненные ощущения сразу сошли на нет, стоило ей принять вертикальное положение.

Похоже, она теперь несколько дней будет только ходить. Или лежать. Добровольно она больше ни за что не сядет!

Максим стоял и ждал, когда волчица подойдёт к нему, и сразу ухватил её за руку, стоило ей очутиться рядом.

От прикосновения Оля вздрогнула и рефлекторно отшатнулась быстрее, чем смогла осознать, как это выглядит со стороны.

Альфа снова скрипнул зубами.

- Не дёргайся, - буркнул он, но руку убрал. – Я же сказал, что всё позади, больше подобное не повторится. Конечно, если ты снова не соврешь мне при всех.

Умка свирепо зарычала, и теперь уже вздрогнул Максим.

- Идём, - повторил мужчина и, уже не ожидая женщину, пошёл впереди. Ольге ничего не оставалось, как догонять – шагал альфа широко.

- Ты хочешь проститься с сестрой? – голос волка вернул в реальность. – Если да, то нам не домой, а к дому беты.

Проститься с сестрой – о чём это он?

- Ты чем слушала, когда я объявлял приговор? – возмутился Максим, догадавшись, что Ольга не понимает смысла вопроса. – Она уезжает в тундру. Прямо сейчас. И вы три года не увидитесь.

Чем слушала? Битой задницей! – от обиды у Оли на глаза навернулись слёзы. – Он ещё смеет её упрекать в плохом внимании, когда единственно, что она могла – стараться не упасть и не заскулить от боли? Не до его речи было, и тем более – не до сестры. Видеть Алину у неё нет никакого желания. Как и Илью.

Что-то в ней надломилось или дало трещину, хотелось залезть в норку, свернуться калачиком, пережить боль и унижение вдвоём с Умкой.

Сморгнув несколько раз, женщина сумела справиться с эмоциями – ещё не хватало, чтобы Максим видел её слёзы! Нет, так радовать его она не собирается!

Как её называла сестра? Снулая рыба.

Вот, рыбой она и будет – холодной, ко всему безразличной. И безмолвной.

- Идём к дому беты или домой? – повторил вопрос альфа.

Темнота не позволяла рассмотреть выражение глаз волчицы, но Оля приложила все силы, чтобы во взгляде не проскользнуло ни одной эмоции.

- Отвечай! – не выдержал мужчина, и добавил уже мягче: - Оля, не веди себя, как ребёнок! Куда идём?

Наверное, он был прав – играть в молчанку было глупо, по-детски, бессмысленно, но женщина не могла заставить себя заговорить. Горло перехватил спазм, её затошнило, заболела голова, и волчица просто опустила взгляд, уставившись себе на ноги.

В очередной раз, скрипнув зубами, Максим развернулся и пошёл, не оглядываясь, уверенный, что самка никуда не денется – поспешит следом.

Так, молча, они дошли до своего дома, вошли внутрь.

Ольга сразу заняла ванную и провела там почти час, глядя на текущую воду, пока Максим не позвал её, приказав выходить.

Приказы вожака надо исполнять.

Вздохнув, женщина вытерла лицо и руки, вышла из ванной и замерла, не зная, куда идти дальше.

В спальню не было желания. На кухню? Принюхалась – волк ждал её в зале.

- Оля, иди сюда!

Муж стоял у окна, повернувшись к нему спиной, слегка присев на подоконник.

- Сесть не предлагаю, располагайся, где тебе удобнее. Нам надо поговорить.

Опять??!!

Видимо, она очень выразительно посмотрела на мужа, потому что волк повторил:

- Нам надо поговорить. Спокойно, без нервов и обид, как взрослые люди.

Ну да, когда бил, про возраст и не думал?

- Мы все ошибаемся, это неизбежно, - продолжил мужчина. – Да, ошибки можно исправить, но не все и не всегда. Некоторые из них приводят к печальным и даже необратимым последствиям. Наши правила придуманы не с потолка, они написаны кровью. Высечены в наших сердцах шрамами потерей. Ложь альфе приравнивается к измене, Ольга. Я не мог тебя оставить безнаказанной, но, конечно, не собирался избивать. Думал, что ограничусь пятью шлепками, но ты стала сопротивляться и, обернувшись, напала.

Я защищалась!

Если бы ты была волком, за нападение на вожака я бы тебя убил, - спокойно продолжал Максим, не слыша её мысленной речи. – Но ты самка, поэтому осталась жива.

Вот спасибо-то! Господин, ты необыкновенно добр к недостойной рабыне!

- Я признаю, что перегнул палку, обошёлся грубее, чем собирался, но ты знаешь, что это инстинкт. Нападают – я защищаюсь и наказываю за нападение.

Вот и у меня теперь тоже инстинкт. Инстинкт держаться подальше, и больше не доверять.

- Мне жаль, что тебе пришлось вынести больше, чем ты заслужила. Оля, я не могу исправить или отменить то, что произошло, но если мы постараемся найти общий язык, я уверен, такое больше не повторится. Не знаю, что ты себе надумала, но для меня наказывать самку невыносимо. Если ты думаешь, что мне доставило удовольствие лупить тебя, ты ошибаешься. Это сложно – ударить женщину. Волк готов был себе лапу отгрызть.

Что же не отгрыз?

- Ты обижена. Признаю, у тебя есть на это право. Но попробуй понять! Сейчас ты уверена, что достаточно было просто отругать тебя, но не бить, чтобы ты больше никогда так не поступала. Но пройдёт время, обида забудется, воспоминания улягутся, и ты можешь когда-нибудь снова попытаться соврать. Но не получится! А почему? Да потому, что при попытке обмануть, о последствиях «вспомнит» твоя задница, и ты уже не захочешь освежить те воспоминания и пополнить их новыми, такими же. Память тела намного сильнее памяти разума, именно поэтому мы физически наказываем щенков. Можно долго убеждать волчонка не убегать к людям, объяснять, что это опасно для жизни, что его могут подстрелить, поймать и посадить на цепь или в клетку, натравить на него собак или просто убить – он всё равно будет стремиться к человеческому жилью. Ему интересно, понимаешь? И адреналин будоражит кровь – сможет ли он пробежать и не попасться? Если сможет, все сверстники будут смотреть на него, как на героя. Но стоит только как следует щенка выпороть, и побеги прекращаются. А почему? Да потому что он мнил себя героем, но вместо этого неделю ел стоя, а сверстники не восхищались им, а смеялись. И когда в следующий раз кто-то предложит наведаться в запрещённое место, поротая задница и уязвлённое самолюбие услужливо напомнят, чем закончится эта авантюра. Любому щенку кажется, что опасность преувеличивают, что уж он-то точно умнее и ловчее всех, поэтому не попадётся. И чтобы ребёнок не погиб, взрослым приходится быть жестокими, научить его раз и навсегда. Так и ты теперь не сможешь мне соврать – битая попа не даст. Потому что ложь обязательно выйдет тебе боком, ведь я непременно узнаю, когда и в чём ты соврала, и второй раз накажу так, что сегодняшняя порка покажется эротическим массажем. Дальше - в глазах всей стаи, ты – моя жена, поэтому не должна шарахаться и перечить. Наедине можешь не разговаривать, обижаться, устроить забастовку – я все вынесу с пониманием и терпением. На глазах других ты должна быть послушной, иначе мне придется тебя наказать ещё раз.

А себя наказать не хочешь? Ведь есть за что!

- Надеюсь, ты меня поняла, и мы больше не будем возвращаться к этому вопросу. Теперь ответь – что с твоим зверем? Снег говорит, что волчица не отзывается.

А должна?

- Ольга, я не шучу. Отвечай – что с волчицей?

- Ей плохо, лежит пластом, - глухо ответила женщина.

- Черт, я не хотел. Это из-за принудительного оборота, - расстроено ответил Максим и попытался её обнять, Ольга отстранилась, и волк не стал настаивать. – Она поправится через несколько дней, но всё это время ты не сможешь обращаться.

- Скажи, Илья не будет меня чувствовать в течение всего наказания? У него исчезнет притяжение?

- Да, конечно. Тем более что притяжение к тебе – это реакция Севера, сам Илья не настолько тобой увлечен. Уверен, ты это уже поняла. Пусть там, в лесу, ты была опьянена гормонами и радостью от встречи истинного, но потом-то мозг должен был встать на место.

- То есть больше нет опасности, что он сорвётся за мной? Это же значит, что я могу уехать.

- Что? – опешил Максим. – Куда?

- Домой.

- Но… мы женаты. Что подумает клан, если ты вернешься к себе?

- Какая разница? Если ты не забыл, я согласилась подыграть только ради Ильи. Ради надежды, что мы будем вместе. И чтобы защитить твой клан от гнева дяди. По твоим словам, уехать я не могла, потому что Илья сразу же бросил бы Алину и отправился за мной, а это оскорбление, какое Виктор Марков ни за что бы не снёс. Но теперь этой опасности нет – моя полупара наказана, и на три года его интересами станут олени, а не волки. Он никуда из тундры не денется, хоть тут я сижу, хоть в Америку улетела. Так какой смысл мне терпеть холод, отсутствие леса, побои и унижение?

- Ольга, я же сказал – больше такого не повторится, и я сожалею, что тебе пришлось через все это пройти.

- А уж как я сожалею! – криво усмехнулась женщина. – Что была настолько наивна и глупа, поверив твоим словам и обещаниям!

- Оля, погоди, но с чего ты так завелась? Это всего лишь порка! Наказание за серьёзный проступок! То, что я тебя отшлёпал, не значит, что я тебя ненавижу. Ты – замечательная, я бесконечно рад, что Луна нас свела вместе. И мы женаты, у нас была свадьба и… ночь в яранге.

- Не помню. Всё затмила «всего лишь порка». Меня никогда не били, Максим. Ни разу. Наши волки не поднимают руку на самок, даже когда они щенки. А тебя, видимо, часто лупили, поэтому то, что для тебя – «всего лишь», для меня – конец света. Хочу уехать, потому что больше нет причины, из-за которой я согласилась вам помочь. Клану северных теперь три года ничто не угрожает, а там ты ещё что-нибудь придумаешь. Ты должен меня отпустить я не желаю дальше играть роль твоей жены, изображать несуществующую пару. Не обязательно везти прямо до нашего клана, помоги доехать до тайги, а там я и сама доберусь, только отдай мой паспорт.

- Оля, - Максим растерялся.

Планируя наказание для сына и невестки он, кроме самого возмездия за проступки, рассчитывал сделать жизнь Ольги в клане более спокойной. Чтобы ей не приходилось дергаться от частых встреч с Ильёй, наблюдать, как он прикасается к Алине и переживать, что они вместе спят и отнюдь, не как брат с сестрой. Но совершенно не подумал, что с исчезновением вероятного срыва Ильи исчезает и необходимость держать волчицу при себе. К такому он не был готов!

- Оля, зачем тебе уезжать? Неужели тебе тут плохо?

- Ты издеваешься или просто не понимаешь? Ты меня избил, принудил к обороту, дрессируешь, будто я не взрослая женщина, а неразумная тварь, комнатная собачка. Потом, мне не нравится тундра, я лес люблю. Не нравятся обычаи, когда меня, сонную, просто выбросили одну – выживай, как получится, а когда я, после двух суток скитаний, выбралась, мне никто слова доброго не сказал. И мне не нравится обманывать и не по причине порки, а вообще. И раньше не нравилось, повелась на уговоры и обещания защитить. Лгать клану, что мы пара, я больше не буду, можешь запороть до смерти.

- Ольга, подожди, не спеши. Какое «запороть»? Ты теперь все время меня этим будешь упрекать? Не думал, что ты так отреагируешь, иначе выбрал бы другое наказание. Зачем тебе уезжать?

- Я хочу домой, это понятно? Нет причины оставаться.

- А если, - волк облизнул губы, - если причина появится?

- Ногу мне сломаешь? Ничего, гипс не помешает уехать. Разве что ты выберешь что-то более радикальное.

- Ольга, что ты из меня монстра делаешь? Я же сказал, больше пальцем тебя не трону. Понял, что поспешил.

- Конечно, не тронешь, ведь я уеду.

- Ольга! – волк вскочил и приблизился, навис над волчицей, жарко дыша. – У тебя привязка к Илье уходит, правильно? Поэтому ты так спокойно восприняла его наказание! Но почему, когда я озвучил его наказание, у тебя по лицу гримаса прошла?

- Гримаса? Да я от боли не знала куда деваться! Не слышала половины слов, что ты говорил. Зачем ты приказал нам сидеть, ведь знал, насколько это мучительно!

- Запах боли, - виновато ответил альфа. – Волки должны были его почувствовать, чтобы убедиться – за ложь наказания вы уже получили. Но если нет боли – не будет запаха, поэтому вас посадили.

- Садист.

- Оля, нет! Дай мне шанс! Я докажу, что могу быть другим, больше не причиню боли, не огорчу.

- Максим, ты меня удивляешь – какой шанс, причем здесь ты? Я была парой твоего сына, вернее, его волка, но он не сумел нас сберечь. Опасности для твоей стаи больше нет. Так зачем мне тут оставаться? У меня есть мама, есть дом и есть свой клан, я хочу назад.

- Ты – моя потенциальная. Думаю – истинная, судя по моей на тебя реакции.

Умка подняла голову и заинтересованно посмотрела в сторону волка, но длилось это мгновение. Потом волчица вспомнила, что «едва жива» и снова улеглась тряпочкой.

- Сочувствую, но ничем помочь не могу, - разговор зашел в опасную сторону, поэтому женщина отошла от волка подальше – до стены. – Когда я смогу уехать?

- Не раньше лета, - скрипнул зубами Максим.

- Почему это?

- Потому что все вездеходы в ремонте. Разобраны. Сегодня разберут.

- А вертолёт?

- А вертолёт повёз сына и невестку в стойбище, далеко в тундру. Он тоже неисправен и улетит сразу в Анадырь ремонтироваться.

- До весны?

- До лета.

- Хорошо, я поеду на оленях.

- Нет.

- Ты меня собираешься насильно удерживать? Ничего, что это нарушение закона, а ты тут изображал из себя законопослушного волка? Не вынуждай меня думать о тебе ещё хуже!

Лицо мужчины заострилось, сквозь человеческие черты проступили глаза волка, и тут же пропали.

- Не отпущу. Не могу, - печально сказал Максим. – Не сейчас и не так. Ты устала, обижена, у тебя масса поводов меня ненавидеть, поэтому ты не можешь рассуждать здраво. Давай возьмём паузу на месяц, а потом снова поговорим, и если ты не передумаешь – я тебя отпущу.

- Нет.

- Две недели! Ты всё равно не сможешь уехать, пока не пройдут синяки.

- И по истечении этого периода ты…

- Отпущу, если всё ещё будешь этого хотеть, - вздохнул Максим. – Что бы ты себе не надумала, я не чудовище. Но эти недели мы живём так же, как раньше. Никто из оборотней не должен узнать, что у нас разногласия.

- Почему?

- Я всё-таки альфа, и шарахающаяся от меня самка будет выпадать из образа, - криво улыбнулся Максим. – Чтобы ты не переживала, когда мы остаёмся наедине, я буду перекидываться.

С последними словами он обернулся, и к ногам Ольги, жалобно поскуливая, подполз Снег.

Зверь мёл хвостом, всеми силами демонстрируя свою приязнь, прося прощения и умоляя о ласке.

В груди Оли что-то дрогнуло – обижал её, приказывал, бил не зверь, а другая ипостась. А Снег очень даже симпатичный.

Умка недовольно рыкнула, показывая, что не готова менять гнев на милость, и печальные глаза белого волка лёд в её сердце не растопят.

- Хорошо, договорились, две недели.

Снега тут же заменил Максим.

- Наедине кто-то один из нас – в волчьей ипостаси, второй – в человеческом виде, - продолжила Ольга. – На глазах волков ты руки ко мне не тянешь, не лапаешь, не целуешь, то есть, собственнические замашки не проявляешь. Все знают, что ты меня избил, поэтому никто не удивится, что я видеть тебя не желаю.

- Ты ошибаешься. Есть самки, которых порка возбуждает.

- Пусть думают, что тебе не повезло, досталась волчица, которая не приемлет насилия. В общем, держишь все свои конечности при себе. На пятнадцатый день, считая с сегодняшнего, я уезжаю.

- Если ты не передумаешь.

- Не передумаю. Или уйду сама.

- Не смей даже думать о таком! – Максим шагнул ближе, поднял руки, намереваясь схватить Олю за плечи, но вспомнил про обещание и отступил. – В тундре ты не выживешь. Испытание вы проходили в благоприятных условиях: мы разогнали опасных зверей, обеспечили едой, ориентирами, следили за передвижением, готовые в любой момент вылететь на помощь.

- Как бы вы узнали, что она нам необходима?

- В маячки встроен тревожный сигнал, который при некоторых условиях подаётся автоматически. Мы были бы у вас уже через несколько минут. Продолжу – в тундре тебе не выжить, это верная гибель. До тайги почти две тысячи километров, даже я, выросший в этих местах, не рискну пуститься в такое путешествие без снаряжения, транспорта и в одиночку. Поэтому я запрещаю тебе даже думать в эту сторону.

- Хорошо, - не стала спорить Ольга. – Я хотела бы сейчас остаться одна. Не надо присылать Ирину или кого-то другого. Если честно, никого не хочу видеть.

- Хочешь поесть?

- Нет. И переночуй где-нибудь ещё, только не здесь. Дай мне время прийти в себя.

Максим несколько секунд внимательно смотрел на женщину, потом кивнул и вышел.

Стукнула дверь, донёсся звук замка.

Прелестно, он её ещё и запер!

Ольга дошла до двери, подёргала – так и есть.

Что и требовалось доказать – Максим её не отпустит. Принудить не может, это верно, но может запереть в посёлке, все волки станут её тюремщиками. Зима здесь долгая, незваных и случайных гостей не бывает.

Вспомнив про телефон и документы, женщина прошла в спальню и принялась методично её обыскивать, стараясь не оставлять следов. В спальне ничего не нашлось. В гостиной и на кухне тоже. По инерции она проверила ванную с коридором – пусто. Что ж, альфа предусмотрителен. Лишив её возможности связаться с матерью или дядей, он не даёт ей попросить у них помощи. Обижать и давить Максим теперь не станет. Наверное. И рано или поздно, через год или три, но она смирится и примет его, как пару. Они потенциальные, к сожалению.

Значит, ей нужно отсюда выбираться, а для начала показать, что она верит в двухнедельный срок и собирается провести его в праздности и тепле. И показать себя слабее, чем она есть.

«Умка, ты как?»

«Не дождется! – волчица растянула губы и звучно зевнула во всю пасть, продемонстрировав, насколько щедро её наградила природа. – Я буду все эти дни очень слабой и отвлеку белого на себя, пусть переживает. А ты не теряй время, ищи способ и направление».