Любовь и честь

— Обратно к Бережковым, — отрубил я, но, заметив, что княжна нахмурилась, счел нужным объяснить: — Посудите сами. У нас теперь всего восемь лошадей в самодельной упряжи, кучер мертв, а половина охраны нуждается в неотложной медицинской помощи. Мы встретили разбойников, и не исключено, что снова наткнемся на них. До Бережковых ближе, чем до следующего имения, которое я теперь вряд ли быстро найду. Мне очень жаль, дамы, что я нарушаю ваши планы, но ваша безопасность для меня превыше всего. Так что садитесь и поедем отсюда побыстрее.

— А как же… он? — спросила графиня, кивнув на казака и побледнев еще больше, чем остальные дамы.

— Я положу его на крышу саней рядом с телом кучера и привяжу там — тогда я смогу постоянно следить за ним.

— А разве вы не поедете с нами в санях, капитан? — спросила Никановская.

— Я сяду за кучера, рядом с лакеем. А теперь прошу всех в сани… А вас, Беатриче, прошу задержаться на два слова.

— Не хотите ли согреться, капитан? — предложила Никановская, протягивая мне металлическую фляжку с бренди.

Секунду поколебавшись, я отказался.

— Может позже, когда замерзну.

— Тогда возьмите с собой.

Я взял флягу и, как только Никановская скрылась в санях, повернулся к Беатриче.

— Я попрошу вас об одолжении, и очень важно, чтобы вы сделали все правильно, как делали до сих пор. Ни под каким предлогом вы не должны позволять Горлову пить или есть, пока мы не приедем к Бережковым. Роняйте чашки, переворачивайте тарелки, делайте что угодно, но не позволяйте ему ни есть, ни пить, кто бы ни предлагал. В крайнем случае, прямо скажите, что я так приказал, понятно?

Она кивнула, не поднимая глаз.

— И еще одно слово, Беатриче. Вы были просто великолепны. Я, быть может, обязан вам жизнью.

Она снова молча кивнула, вошла в сани, но, прежде чем закрыть дверцу, все-таки подарила мне взгляд.

* * *

На обратном пути в имение Бережковых мы не встретили никаких преград. За всю дорогу мы не увидели ни единой живой души, даже птиц не было слышно — только трескучий мороз да белое безмолвие русской зимы. Лошади бежали уже медленнее, ведь их осталось восемь, да и собранная нами временная упряжь была им непривычна.

Лакей оказался неплохим кучером и сносно управлялся с лошадьми и без моей помощи.

Время от времени, когда дорога была ровной, я забирался на крышу и вливал глоток бренди связанному казаку, чтобы он окончательно не замерз рядом с трупом кучера.

И, наконец, уже на закате мы доехали до имения Бережковых.

15

— О, вы так быстро вернулись? Какой сюрприз! — князь Бережков потряс мои окоченевшие пальцы и просиял. Он, казалось, не замечал ни поцарапанных саней, ни самодельной упряжи на восьми оставшихся лошадях. Он приветствовал меня словно старого друга, которого не чаял увидеть в добром здравии.

— Решили остаться еще на денек? Прекрасно! Хотите, оставайтесь даже на два. Вижу, вы так же любите деревню, как и мы.

Похоже, он действительно верил, что мы целый день любовались окрестностями и вернулись только потому, что не могли расстаться с местными пейзажами. Зато его супруга сразу почуяла неладное и нахмурилась, увидев меня возле саней.

— В чем дело? Я чувствую, что случилось что-то ужасное. Кого-то убили? — Она смотрела, как лакей открывает дверцу саней. Дюжина слуг, побросав работу, тоже уставились на сани.

— Князь, — я отвел Бережкова в сторону, — может, княгине лучше уйти в дом? Мы наткнулись на казаков, и наш кучер мертв, а мы захватили пленного. Может, княгине не стоит видеть одновременно и мертвеца, и казака?

Лицо у князя стало бесстрастным, как и тогда, когда он упоминал об угрозе казацкого бунта. Но когда он повернулся, я готов был поклясться, что в глазах у него мелькнуло лукавое выражение.

— А почему бы и нет? Пусть посмотрит.

— Ладно, как знаете. — Я тронул за плечо лакея и указал ему на крышу саней.

Он залез туда, а князь что-то приказал нескольким слугам, и они подошли к саням, вероятно, готовые принять обычный багаж.

Лакей взглянул на меня, потом на дам, щебечущих на крыльце, а затем снова на меня. Я кивнул и жестом показал, чтобы он скатил багаж вниз. Лакей кивнул, и с крыши в снег тяжело ухнул заледеневший, как колода, труп кучера. Слуги невозмутимо приняли этот «багаж», неторопливо отнесли его к парадному входу, положили у ног княгини и вернулись к саням за следующим грузом. Бережкова, занятая беседой, мельком взглянула на труп, потом пригляделась внимательнее и пронзительно вскрикнула. Дамы немедленно взяли ее за руки, наперебой успокаивая княгиню.

Слуги совершенно равнодушно отнеслись и к трупу, и к воплям своей госпожи. Они просто стояли у саней, вытянув руки, пока лакей не скатил им с крыши пленного казака. Но тот, в отличие от трупа, открыл глаза, и все четверо мгновенно отпрянули.

— Казаки! — крикнул кто-то, и, несмотря на то что пленник был связан, ранен и очень замерз, четверо носильщиков поспешно смешались с толпой слуг, которая тоже попятилась.