Любовь и другие иностранные слова

– Джозефина, – предостерегает меня мама, и, прежде чем я могу выразить свой протест, эти штуки уже прочно расположились в моем лифчике, и швея принимается защипывать ткань и закалывать ее булавками.

– О Боже, как смешно, – обращается Мэдисон к Кейт. Обе стоят, все еще в своих платьях, сразу позади меня. Они склонили друг к другу головы, чтобы втихомолку болтать и замышлять недоброе. Во всяком случае, так говорит мне их отражение в зеркале, с которого я не спускаю глаз.

– Да, иногда она забавно реагирует на такие вещи, – говорит Кейт.

– Даже не иногда, – подтверждает Мэдисон. Я чувствую, что у меня горят уши, и смотрю на себя в зеркало: так и есть, по лицу разливается свекольно-алая краска.

Мэгги и другие девушки с умелой помощью мамы осторожно снимают платья и переодеваются в джинсы и прочую обычную одежду. А Кейт с Мэдисон продолжают строить козни, то и дело зыркая на меня.

– А что будем делать с ее волосами? – спрашивает Мэдисон. – Зачешем наверх? Или оставим хвост?

– Я пока не решила.

Зато я решила, хочу я сказать, но молчу.

– А может, ее подстричь? Об этом ты думала? Она будет такая хорошенькая с челкой.

Я уже раскрываю рот, но Кейт отвечает сама:

– Нет, на это она никогда не пойдет.

Спасибо, Кейт.

– Да и по поводу линз она устроила такую сцену, что второго раза я просто не выдержу.

Это ты закатила истерику, а не я. Но я и сейчас умудряюсь промолчать.

– Линзы? – спрашивает Мэдисон, распахнув глаза. – О, шикарно. Я всегда считала, что с этими очками надо что-то сделать.

Меня уже воротит от фразы «что-то сделать».

– Уже сделали! – говорит Кейт. – Ну, то есть на каждый день очки очень даже ничего…

– Да, конечно, но только не на свадьбу.

– Уж точно не на мою свадьбу. Они будут смотреться просто смехотворно. Теперь я уговариваю ее проколоть уши. И лифчик с мягкими чашечками, – она указывает на отражение моего бюста в зеркале. – Ничего лучше с ее фигурой уже не сделаешь.

– А вы вообще в курсе, что я стою в метре от вас и что я не глухая? – спрашиваю я их обеих, поворачиваясь в ярости и прерывая работу швеи.

– Джози, мы просто болтаем, – говорит Кейт.

– Обо всех моих смехотворных недостатках. Знаю. Слышала.

– Нет, – Кейт обрывает меня несколько резче, чем я того заслуживаю. – О моей свадьбе и как мои подружки невесты, включая мою сестру, все будут выглядеть совсем не смехотворно.

– Девочки, у вас все хорошо? – вмешивается мама.

– Да, отлично, – отвечает Мэдисон.

– Нет! – протестую я. – Вы обе стоите тут и перемываете мне косточки.

– Неправда, – говорит Кейт, а мама подходит к нам ближе. – Мы просто обсуждали, как я хочу нарядить своих подружек на свадьбу.

– Никого из них ты не критиковала, – я обвожу зал рукой и чувствую, как у меня начинает першить в горле. Как же тупо, что я сейчас могу расплакаться из-за Кейт. Вот прямо здесь, у всех на глазах. И перед своим же отражением. – Ты не говорила, что тебе надо будет «что-то сделать» с их очками, волосами и фигурами.

– Потому что мне и не надо, – огрызается Кейт.

– Достаточно, – мама пристально смотрит на нас обеих.

Я снова поворачиваюсь к швее, чтобы она могла закончить свою работу. Кейт поворачивается к Мэдисон и говорит:

– Как бы мне хотелось сделать что-нибудь еще и с ее длинным языком.

– А со слухом не хочешь? – рявкаю я через плечо, и Кейт резко поворачивается ко мне лицом:

– Нет, Джози, только с твоей внешностью и длинным языком.

– Катриэна, – сурово одергивает ее мама, но меня это совсем не утешает: самой-то мне ответить нечего, разве что «заткнись» на нескольких бесполезных языках.

Одно хорошо: пока мама говорит с Кейт, они не замечают, как швея достает из кармана скомканный платок и подает мне. Я быстро вытираю глаза и пихаю платок в корсаж (там еще остается место!). Никто ничего не увидел.

До конца примерки я притворяюсь, что меня ужасно интересуют носки моих туфель. Я пытаюсь не замечать боль в горле, но это ужасно тяжело.

Глава 28

В воскресенье вечером я никак не могу заснуть. Кейт отказалась извиниться за то, что я называю оскорблениями, а она – свадебными планами. Она даже не признала, что ее замечания и правда были обидными. Теперь я, подавленная двойным грузом несчастий, стою перед трюмо, наклоняюсь поближе к зеркалу и пытаюсь оценить эстетическую разницу между собой в очках и собой без очков.

До вчерашнего дня я думала о них не больше, чем о ботинках. Просто необходимый мне предмет, который я надеваю ежедневно. Но сейчас, раз за разом надевая их и снимая, я слышу, как Кейт говорит: Смехотворно.

Мое настроение значительно улучшается в понедельник утром. Почти всю пару по социолингвистике я страшно напоминаю себе Софи: сижу и восхищаюсь тем, как совершенен Итан Глейзер. В нем идеально все, включая вот эти очки в проволочной оправе. Никто, даже Кейт, не решил бы, что ему нужно хоть что-то менять в своей внешности, на какое бы событие он ни собирался.

К концу урока я полна решимости бороться за свое право выбора (выбора того, как мне корректировать свое зрение), но за ужином мама говорит, что днем по почте пришли мои линзы.