Любовь и другие виды спорта

Восторженная улыбка сползла с лица Тима. Он растерянно посмотрел на меня, потом на Сару. — Она сидела с каменным лицом, сложив руки на коленях, опустив глаза. Тим отпрянул назад, будто отстраняясь от неожиданного неприятного запаха.

— Тим, пожалуйста, принесите счет, — повторил я.

Он поспешно ретировался.

Когда мы вышли на улицу, я предложил Саре проводить ее до дома.

— Не стоит. Нам вряд ли по пути, — ответила она.

* * *

Я вернулся домой. На автоответчике мигал огонек.

Внутри у меня все так и сжалось.

Я взглянул на часы, прикидывая, могла ли Сара домчаться до дома и выплеснуть в трубку всю свою ярость. А если это не Сара, то наверняка Ким. Даже странно, что сообщение всего одно. Я пялился на игриво подмигивающий автоответчик, не испытывая ни малейшего желания услышать, что приберег для меня этот кусок пластмассы.

Ладно, полчаса ничего не изменят. Разденусь. Почищу зубы. Включу телевизор и минут двадцать без всякого интереса посмотрю спортивный канал.

В конце концов я не выдержал. Дотянулся до автоответчика и нажал на кнопку.

— Привет! — раздался задорный голос Джени. — Давненько не виделись, вот решила позвонить, узнать, как дела. Где был, что видел? Как ты вообще? Ходил в «Метрополитен»? Весело было? Публика все та же? Снял кого-нибудь?

Интриганка из Джени никудышная. Я ведь знаю, что Мэтт все ей рассказал. Так и есть:

— Мэтт сказал, что потерял тогда Сару из виду на целый час. Говорит, ушла куда-то на минутку и будто испарилась. Ты случайно не знаешь, куда она подевалась? — Злодейский смешок. — Позвони мне, дорогуша.

Глава одиннадцатая

На следующее утро я запланировал как можно дольше не вылезать из постели, желательно до вечера. Но разумеется, ничего не вышло. Как назло, проснулся в десять, помаялся немного, выбрался из постели и побрел на кухню — пить кофе и поедать самого себя.

Где-то около полудня меня осенило, что Джени не стала бы звонить, если бы знала, что я пригласил Сару на ужин. А если так, то есть вероятность, что Джени не в курсе вчерашней катастрофы. Так, может, стоит позвонить Джени и попытаться что-нибудь разведать?

К счастью, Джени оказалась дома. Обменявшись ничего не значащими фразами, я перешел к разведывательной операции, но, увы, ни один мой наводящий вопрос не получил ответа. Джени никогда не умела держать язык за зубами, так что если бы она знала хоть что-то, то наверняка поделилась со мной. Выходило, что Джени действительно не знает ни о свидании, ни тем более о катастрофе.

Я решил зайти с другой стороны.

— Слушай, руки — это сексуально?

— Руки?

Ее искреннее удивление придало мне уверенности.

— Ну да. Мужские руки. По-твоему, они сексуальны?

— А-а, — протянула Джени многозначительно. — Ну конечно, не всякие. Но если красивые и сильные, то да, пожалуй.

— Давай-ка поподробнее, — потребовал я.

— По рукам можно все сказать о человеке. У грязнули под ногтями целый огород, а псих сгрызает ногти до крови, как настоящий вампир.

— Я тебя не про гигиену спрашиваю, а про сексуальность!

— Чистота — залог сексуальности. Поверь мне. Но ты прав, одной чистоплотности мало. Лично меня возбуждают только большие и сильные руки. Мужественные, умелые. Знаешь, руки, которые умеют строить, ворочать всякие тяжести…

— Строить? Тебя что, возбуждают каменщики? Или штангисты?

— Ну не в буквальном, разумеется, смысле. Но вообще-то тут задействованы примитивные инстинкты. Для женского подсознания мужские руки олицетворяют защиту. И потом, как представишь, как сильные руки обнимают тебя, гладят твое тело… Красивые, длинные пальцы… Словом, ты понял, да?

Похоже, что понял. Ладно, продолжим.

— Еще один вопрос, если позволишь.

— Валяй.

— Как по-твоему, Билли Клинтон сексуальный?

— Слушай, это и есть глубокомысленные вопросы, над которыми все мужики ломают голову?

— В самую точку. Ну так что? Ты считаешь Клинтона сексуальным?

— Если честно, он не совсем в моем вкусе, но многие женщины от него просто без ума.

— Правда? — Я ощутил разочарование. — Многие, говоришь… И очень их много?

— Я не считала, но среди моих знакомых таких полно.

— Серьезно?

— А что в этом такого?

— Но с таким послужным списком Клинтона должны презирать. Женщины, во всяком случае.

— С этим проблем нет, — хохотнула в трубку Джени. — Многие и презирают. А другие совсем наоборот. Да что тут странного?

— По-моему, он просто не может нравиться женщинам, после этой его грязной истории.

— Да ты сам посуди. Образованный, талантливый, уверенный в себе, добился в жизни всего. И наконец, власть. Он же был президентом. Такой мужчина просто не может не нравиться.

— Не может не нравиться, — медленно повторил я, смутно надеясь, что Джени наконец поймет абсурдность этого утверждения.

— Ага, так и есть.

— По-твоему, это нормально?

— А почему нет?

— Джени, — заорал я в трубку, — он же бабник! Кобель! Женат на замечательной женщине, а не побрезговал практиканткой! («Которая тоже “играет за нас”», — машинально подумал я.) Он ведь жене изменил, черт возьми! Называть его сексуальным все равно что назвать Гитлера милосердным!

— Ну… в каком-то смысле ты прав.