Любовь и другие виды спорта

Но, как только мы защитились, с «Койотом» было покончено. Сами того не замечая, мы все чаще забивали стрелки в модных заведениях престижных кварталов. И трепались о работе и жилье в Хэмптоне[12], а не о политике и любимых писателях.

Я так и предвкушал, как мы снова будем цедить пиво в полутемном прокуренном зале под заунывное мычание Хэнка Уильямса[13].

* * *

Тед, ссутулившись, стоял возле бара и читал журнал. Он ничуть не изменился: все та же потертая коричневая куртка поверх болотного свитера, джинсы мешком, высокие кроссовки. Как будто расстались неделю назад. По-дружески облапив друг друга, мы посмеялись, что встретиться довелось в «Койоте».

«Гадкий койот» расположен по соседству с тем местом, где раньше находился «Деревенский идиот». На самом деле заведение именуется «Салун у Гадкого койота», но завсегдатаи называют его запросто «Койот». На первый взгляд это обычный кабак в цоколе проседающего жилого дома между Восточной Девятой и Десятой улицами. Но вошел в моду он благодаря тому, что внутри.

Представьте длинное узкое помещение. Вдоль левой стены тянется пропитавшаяся пивом барная стойка. Справа шесть или восемь деревянных кабинок. За баром широкое, потускневшее от дыма и времени зеркало, над ним пожелтевший от дыма «Веселый Роджер» и надпись: «НАПИТЬСЯ МОЖЕТ ЛЮБОЙ. СТАНЬ ГАДКИМ!» Клиентура соответствующая: мускулистые и пузатые дальнобойщики да затянутые в кожу байкеры, забившие всю обочину возле бара своими «Харлеями». Татуировки здесь дело привычное, даже у немногочисленных представительниц слабого пола, рискнувших сюда сунуться. Выбор скуднейший — крепкие напитки да пиво «Пабст Блю Риббон». Из развлечений старый бильярдный стол в конце зала и музыкальный автомат, играющий исключительно «кантри». Не то «кантри», какое играют сейчас. Никаких модных штучек вроде Шанайи Туэйн, Гарта Брукса или Вайнонны. Только Джонни Кэш и Уэйлон Дженнигс, Мерл Хэггард и Пэтси Клайн.

При первом знакомстве «Койот» шокирует. Но если придушить минутное желание сбежать куда подальше, понимаешь, что заведение — настоящий клад. Где еще найдешь такие естественные физиономии? Если, конечно, не боишься наглотаться дыма или получить по морде.

А это проще простого: драки здесь дело обычное. Разнимать их никто не спешит. Зачем портить людям удовольствие? Пусть выяснят отношения и достигнут взаимопонимания. Никто и не обратит внимания на потасовку, пока его не заденут или звон разбитой бутылки и треск поломанного стула не нарушат мирный треп. «Это полезно, — прорычал как-то один из завсегдатаев, больше смахивающий на медведя, когда я побледнел при виде двух байкеров, швырявших друг друга по залу. — Воздух циркулирует».

Казалось, кто-то наткнулся на этот придорожный салун в глубинке не то Алабамы, не то Миссисипи, вырвал его с корнем и на вертолете перетащил на север, сбросив не где-нибудь, а в юго-восточной части Манхэттена. А Тед и я полюбили это место.

— У меня завтра собеседование в «Бизнес уик», — объявил он, как только мы уселись в кабинке и открыли по банке пива.

Тед предпочел бы литровые кружки, но я надеялся, что малые дозы позволят мне хотя бы отчасти соблюсти обет трезвости. Конечно, лучше бы заказать что-нибудь безалкогольное, но в «Койоте» такого не держат. К тому же подобная просьба могла стоить мне жизни.

— Правда? И что тебе светит?

— Предлагают возглавить отделение в Токио.

— Отличная новость.

— Ну это еще бабушка надвое сказала. Предложение неожиданное, но в любом случае лестное. В общем, повезло. Вот только ради какого-то собеседования пришлось отмахать пятнадцать тысяч километров.

— Надеюсь, они оплатят перелет?

Тед кивнул:

— Даже второй билет, для Кэрри.

— Так она тоже в городе?

— Нет, поехала навестить родителей на Лонг-Айленд.

— Ну и как вам Япония?

— Мне нравится. Одно время подыхал со скуки, но теперь привык. Жена с утра до ночи пропадает в музее, работает с одним известным ученым. В прошлом году ее диссертация попалась ему на глаза, теперь работают вместе. И потом, Кэрри в Японии как дома.

— Она ведь училась там, да?

— Хорошая память, — улыбнулся Тед.