Любовь и фантазия

Укрывшись от зноя в кустах и пахучих травах, течет тонкая струйка уэда. Где-то совсем близко слышится плеск воды. А в нескольких шагах четверо мужчин, став полукругом, с опаской поглядывают на пятого — широкоплечего парня, затянутого в мундир: это второй брат из семейства Амруна. С трудом переводя дух, он протягивает руку к девочке.

Бездыханное тело лежит ничком на земле… Девочка сама притащила его сюда, не дожидаясь, пока придут мужчины. Думая, что одна сможет донести его до воды, она остановилась у первой же отмели… Но лицо, смоченное водой, не пробудить уже к жизни, и она кладет брата на бок, прислонив его к камню.

Она оборачивается к стоящим позади мужчинам, пытаясь возразить им, а может, убедить себя:

— Но ведь он упал у меня на глазах! У меня на глазах!

Она повторяет это, и голос ее звучит то жалобно, то пронзительно. В нем появились какие-то резкие нотки, напоминающие сухой шелест разворачиваемого савана.

Медленно проводит она рукой по. мертвому лицу, прислоненному ею к камню на дне ручья. Но вот она поднимается.

И все вокруг сразу смолкает: природа, деревья и птицы (совсем рядом вспорхнул и сгинул куда-то дрозд). Ветер, взметнувшийся над самой землей, и тот стих. Пятеро мужчин, почувствовав себя лишними, застыли в немом ожидании. И она осталась совсем одна…

Очнувшись от сна, разорвав его сумрачную пелену, она осознает всю важность случившегося, ее пронзает острое чувство непоправимости, ей кажется, будто над ней нависло сверкающее острие косы.

Сует девочки срывается первый протяжный крик. Она распрямляется, в слепящей ясности дня фигурка ее светится еще более светлым пятном, а не окрепший еще голос постепенно набирает силу, уподобляясь парусу, слабо подрагивающему у подножия фок-мачты в ожидании, пока в него вдохнет свою буйную мощь ветер. И вот, словно осторожно расправив крылья, голос взмывает ввысь, так чей же это голос? Голос матери, которая не дрогнула под пытками и не издала ни единого звука, или младших сестер, согнанных за колючую проволоку и все-таки не устрашенных, живущих безумной надеждой, а может, это голос деревенских старух, которые, широко разинув рты и вытянув вперед костлявые ладони, безбоязненно устремляются навстречу похоронному звону? Шепот это или нескончаемый вопль безысходного отчаяния с леденящими душу пронзительными нотами?.. Неужели это и в самом деле голос девочки с покрасневшими от хны и крови брата руками?