Любовь и кровь в снегах и льдах. Роман и повести

На малом рейде Новороссийска, на каменном пирсе, уходящем в море, огромными буквами написано: «Pink Floyd» — словно прощание с семидесятыми годами. И я уже ретроград на фоне семнадцатилетних болванов, которые не знают, что такое умопомрачительные соло Джими Хендрикса или грустные шедевры «Beatles»…

7. Долгая зима коровы

Должен принести самые глубокие извинения за свое молчание. Новизна событий, происходящих в Калининабаде, и таджикская лень надолго отвадили меня от письменного стола. Я просто не в силах собрать свои мысли. Да и мыслей, в общем-то, нет — одни эмоции…

Родители сильно изменились. На первый план выпирает какой-то махровый окостенелый эгоизм. Эту глыбу не взорвать никаким динамитом. Нужен сверхстресс — война, голод или смерть части родственников. На меня, как всегда, посыпались различного рода обвинения. Вот мой портрет в интерпретации мамы:

1) Бугай, который ничего не хочет делать по дому;

2) Черная овца семьи, грехи которой не поддаются описанию;

3) Грубиян;

4) Неврастеник;

5) Сумасшедший.

Даже к своей внучке мать относится весьма странно. Девочка плохо переносит жару и очень нервно спит. Эту простую вещь мать не хочет понять уже в течение полугода. После ее чудовищных воплей Таня просыпается. Вот что отвечают родители на замечания по этому поводу:

Отец: «Вы отрываете Таню от жизни».

Мать: «У меня нет никакого желания отказываться от своих привычек».

Мы с Галей вынуждены быть осторожными и сдержанными. Горы эмоций и желаний придавлены свинцовой плитой с надписью «квартирный вопрос». После серии конфликтов отношения с родителями постепенно сошли к спокойному, равнодушно-безразличному сосуществованию.

Они испортили Таньку. Танька капризна, безумна, криклива. Из-за конфетки готова впасть в тяжелый шок. С матерью невозможно найти никакого общего языка. Вся ее «мудрость» сводится к формуле «мы своих воспитали и Танечку как-нибудь воспитаем». Из-за этого мы и сами относимся к Таньке не так, как хотелось бы. Кричим на нее, суетимся, наставляем на путь истинный…

Я в глухой тоске. Галя не хочет жить у нас дома. В самое ближайшее время она возвращается в свой барак.

Про себя я обливаю маму и папу самыми грязными словами. Вот это — бессилие. Когда кусаешь собственный хвост. В итоге я, наверное, дойду до такой степени ненависти, что сожгу и саму ее — эту ненависть. И ничего не останется. И уже не осталось. Такое равнодушие, что страшно становится. Мне кажется, что если умрет кто-то из родителей, я даже бровью не пошевельну…

С Танькой у меня «война». Я выступаю в роли «строгого» папы. Это необходимо. Но в редкие моменты она зовет меня, и тогда наступают счастливые минуты.

Что же касается моей противоречивой личности, то она по-прежнему противоречива…

Совершенно неожиданно начал заниматься тяжелой атлетикой. Ближайшая задача — сформировать красивую фигуру. Более глубинная цель — достичь максимального количества силы. Чуть позже хочу начать ежедневные тренировки по каратэ. Цели:

1) Мощный кулак;

2) Сильные пальцы;

3) Удар;

4) Реакция;

5) Растяжка.

К этому меня привели те вопросы, на которые пришлось отвечать все предыдущие десять лет. В частности: смогу ли я вырубить пару негодяев, которые иногда встречаются в жизни? Ответ: не смогу. Я разделяю мнение, что добро должно быть с кулаками. Добавлю: с мощными кулаками. Самое главное — обрести уверенность в себе, которой нет. Этот комплекс у меня с детства. Все это очень увлекает. Это какое-то спасение от деградации. Есть большое желание что-то изменить в себе и, в первую очередь, свою гнусную ленивую природу. Мой кумир — Арнольд Шварценеггер (в смысле торса).

Моя студия звукозаписи функционирует третий месяц, но пока — в убыток. Клиент в Калининабаде «сырой»: ничего не знает, не хочет знать и, видимо, не будет знать. У меня создается впечатление, что я единственный в городе человек, которому действительно нужен рок. Родители воспринимают эту затею как чистой воды идиотизм. Но я отлично понимаю, что этот «идиотизм» и то детское увлечение, которое мне удалось сохранить, делают мою жизнь, по крайней мере, не скучной. Во всяком случае, у меня нет желания заглядывать в рюмочку, как это делает отец.

Никто из моих родных и близких в Калининабаде не верит в мои планы. Все в один голос твердят, что я конченый человек, что у меня ничего не выйдет и я не смогу содержать не только свою семью, но и себя самого. И никто не оказывает поддержки. Это, конечно, грустно…

Двадцать пятого июля Галя, Таня и теща отбыли в гости. Появилась возможность поразмышлять в одиночестве. Вот уже полмесяца я со всех сторон обсасываю мысль о возможном развале семьи.

Моя жена — мещанка. С самыми примитивными запросами. Гале нужны австрийские сапоги, итальянский плащ, духи, косметика и т. д. Кроме того — благоустроенная квартира. Она высказала интересную мысль о том, что все это, и многое другое, должен обеспечить ей я. Но я не могу и не хочу никого обеспечивать…