Любовь и кровь в снегах и льдах. Роман и повести

— Ну, в общем, как бы так поточнее выразиться… Просто иногда мне кажется, что я для чего-то другого родился…

— О! Посмотрите на него! — усмехнулся Тимоха. — И для чего же ты, интересно, родился?

— Спроси что-нибудь полегче. Откуда я знаю?

Тимоха снова приподнялся:

— А мы, по-твоему, для этого, что ли, родились — чтобы вышки красить?

— Ну вот, обиделся…

— Да не обиделся я, на дураков не обижаются, — заверил Тимоха, хотя в его голосе чувствовалось недовольство. — Нет, ты скажи, для чего мы вот, например, с Сэмом, родились?

— Ты меня об этом спрашиваешь?

Тимоха задумался и на какое-то время замолчал. Антон несколько раз глубоко затянулся и выбросил окурок.

— Но кто-то ведь должен всем этим заниматься! — воскликнул наконец Тимоха.

— Я говорю только о себе, — устало отозвался Антон. — Запах пентафталевой эмали мешает мне воспринимать жизнь как таинственное и волшебное приключение.

— Ну, знаешь…

— Антонио прав, — сказал Сэм. — Давно пора что-то менять. Посмотри на себя — ты постарел на этой работе…

Антон уже не первый раз сцепился с Тимохой на эту тему. Здесь, на Западной Украине, на этой облезлой ретрансляторной вышке собрались одни неудачники — каждый на свой лад. Те, кто по разным причинам не вписался в эту новую сладкую жизнь. Хотя вряд ли кто-нибудь признался бы в этом даже самому себе. И особенно Тимоха, который все время пребывал в состоянии легкой эйфории и совершенно искренне был уверен, что у него все отлично. Два литра пива и маленькая водки каждый вечер делали его практически неуязвимым…

Высотные работы давно уже перестали быть экзотикой, а заодно и предметом восхищения экзальтированных девушек. Еще лет десять назад, увидев в городе человека на веревке, Антон на пятьдесят процентов был уверен, что знает его лично, а на другие пятьдесят — что у них есть общие знакомые. Промышленный альпинизм — он терпеть не мог это словосочетание — был лишь удобным способом хапнуть денег и свалить в горы. Или в Крым. Или еще куда-нибудь. В конце концов, просто заняться тем, чего хочется. За два месяца можно было обеспечить себя на год, благо нужно было совсем немного: тарелка супа, хорошая книжка, пачка сигарет. И билет на самолет — с серебристым крылом.

Это затягивало. Как затягивает водоворот на реке…

Но как-то незаметно зарабатываемые деньги из бешеных стали очень средними, свободного времени оставалось все меньше и жизнь превратилась в бесконечную череду халтур, каждую из которой Антон считал последней. И все они постепенно превратились в работяг. Смириться с этим было непросто…

Вот, к примеру, Сэм.

Еще совсем недавно Сэма регулярно поминали во всевозможных рейтингах, он был всяческим чемпионом, его приглашали в престижные экспедиции. К сорока годам Сэм научился многим полезным и нужным для жизни вещам: отлично лазал по льду, за полминуты бил шлямбурный крюк, спокойно и уверенно проходил скальные отвесы, неделю мог жить без кислорода на высоте восемь тысяч метров.

Он красиво играл. И немного заигрался.

Чем успешнее шли дела Сэма в горах, тем хуже было в миру. Устраиваться на постоянную работу не имело смысла. Попытки завести свое дело терпели крах. Только начинало что-то вырисовываться, как пора уже было паковать чемоданы. И все летело к чертям. А промальп, как верный пес, преданно ждал у дверей дома…

Сами экспедиции денег тоже не приносили. Если удавалось выйти в нули, то это было уже почти чудом. Антон видел как-то по телевизору интервью с Сэмом. Среди прочего корреспондентка спросила его, платят ли деньги за восхождения.

— Еще бы! — уверенно произнес Сэм.

— А сколько, если не секрет?

— Доллар — метр! — хвастливо заявил он.

В глазах корреспондентки появилось напряжение — она считала в уме.

— Вверх идешь — получаешь, — усложнил ей задачу Сэм, — вниз идешь — отдаешь…

Хотя однажды жизнь все-таки повернулась к Сэму передом, и ему чуть было не удалось совместить приятное с полезным. Его наняли в качестве эксперта в одну московскую фирму, которая решила заняться производством оборудования для всяких экстремальных развлечений, все больше входивших в моду. Сэм должен был испытывать альпинистское снаряжение и давать ему оценку. А в дальнейшем возможно и рекламировать его. Он был почти что счастлив. Однако музыка играла недолго. Вернувшись из первой же испытательной экспедиции, бескомпромиссный Сэм абсолютно все раскритиковал. Причем в обычной для себя манере — не взирая на лица и не выбирая выражений. И контракт с ним расторгли. Генерального директора взбесила фраза «Такими ледорубами только Троцкого убивать».

И вскоре Сэм стал немного побухивать, но так, без фанатизма…

Были уже сумерки, когда позвонил Юрочка и туманно намекнул, что видимо задержится. Для удобства они все тут переключились на местную сеть, потому что обещанные рации Толстый так и не прислал. Мобильника не было только у Антона — он всерьез решил оборвать связь с миром.

— А что мы жрать будем? — спросил Сэм нежным голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

Юрочка что-то отвечал, и Тимоха попросил включить громкую связь.