Любовь и проклятие камня

Горные тропы еще не все были пригодны для поездок верхом, поэтому, пожалев лошадей, сделали большой крюк. Лесной массив уже весь зеленел, и хвойные деревья разливались в небольшие озерки, выделяясь темно-зелеными кляксами в море свежей листвы. В его прорехах выпирали серые каменные громады. И ехать было легко и радостно. Дважды путникам дорогу перекрывали ручейки, все еще несущие с гор талые воды. Однажды даже пришлось спешиться и вести лошадей в поводу, утопая по колено в воде. Женщин и поклажу перенесли на руках, и в это раз Соджун ничего не сказал сыну, и тот сам перенес Сонъи. В итоге, к горе, где обитал отшельник выехали только к полудню.

В доме никого не было. Соджун сначала звал доктора Ан, а потом поднял веревку и ступил в запретный круг. Дом был пуст, а слой пыли, покрывающий пол в доме, наводил на неутешительные мысли. Зола в очаге была холодная и немного сырая, потому как в пристройке пробегала крыша. Да и вообще создавалось впечатление, что здесь уже давно не хозяйничали.

— Может, он отошел куда-то? — проговорила неуверенно Елень, отгоняя от себя худые мысли.

— Может, и ушел, — проворчал Соджун, оглядывая площадку перед домом.

В последний раз они видели знахаря уже в прискорбном состоянии. Проказа могла убить его за эту зиму, но капитан предпочел бы увидеть тело или живого лекаря, нежели строить предположения.

— Оглядимся, — пробормотал он, вернулся к своим попутчикам и сел в седло.

Но не проехали они и пятидесяти метров по склону, как все зачесали носы: едкий запах раздражал обоняние.

— Фу! — возмутился Хванге. — Чем воняет?

Соджун тут же натянул поводья и обернулся к Елень и детям.

— Госпожа! Вы, Хванге и Сонъи возвращаетесь к домику доктора. Сейчас же! — приказал капитан.

Елень глянула на его озабоченное лицо и кивнула.

— Сонъи, Хванге! За мной! Оба! — скомандовала она и потрусила за детьми обратно.

Капитан проследил за ней, спешился, а потом повернулся к парням.

— Смотрите внимательно. Особенно обращайте внимание на то, откуда поднимутся вороны, — сказал он и повязал платок, прикрывая нос.

— Что случилось, отец? — пробормотал Чжонку, ощущая тонкие щупальца страха на сердце.

— Доктор Ан умер, нужно найти его тело. Судя по запаху, могу предположить, что оно где-то рядом, — привязывая лошадь к тонкой березке, ответил ему отец.

Парни переглянулись и полезли из седел.

Спустя несколько минут, они нашли обглоданный труп доктора. Если бы не соломенное покрывало, которое служило доктору и плащом, и зонтом, его бы не опознали: так сильно пострадало тело от падальщиков. Объевшееся воронье злобно покрикивало на двуногих тварей, отогнавших его от пищи. Самая наглая ворона даже попыталась клюнуть Чжонку, бросившись в лицо. Юноша, не ожидавший ничего подобного, едва успел выставить руку в защите, и потому не видел, с какой скоростью отец выхватил меч и отсек птице голову, не допустив ее к сыну, а потом подошел к ребенку и оглядел: не попала ли кровь на Чжонку.

— Отец…

Капитан, удостоверившись, что все в порядке, выдохнул и похлопал сына по плечу.

— Проказа — страшная хворь. И лекарства от нее нет. Доктор Ан не просто так жил вдали от людей, — сказал Соджун. Чжонку вздохнул и кивнул.

Тело доктора облили маслом, которое привезли ему в подарок, затем накрыли ветками и подожгли. На дым к мужчинам, совершавшим погребальный обряд, выехала Елень с детьми. Она стояла с посеревшим лицом и молчала, глядя, как огонь пожирает то, что некогда было человеком. Великим человеком! Доктор Ан сделал так много за свою недолгую жизнь, а сколько бы еще мог сделать!

Соджун, заметив ее, подошел и взял за руку. Женщина вздохнула и прислонилась плечом к капитану. Тот обнял ее за плечи и вздохнул. Утешать иначе он не умел.

Когда огонь погас, тело столкнули в неглубокую яму, которую выкопали до сожжения, а потом сверху присыпали землей и из камней сложили могильный холмик. Вся еда, которую везли несчастному отшельнику, пошла на поминальный обряд. По словам капитана, доктор умер дней десять назад, не больше.

Потом все вместе вернулись к домику, и Елень, глянув на Соджуна, кивнувшего ей одобрительно, занесла рис и муку в запретный круг.

— Пусть не он, так другой, такой же нуждающийся возьмет эти продукты, — проговорила госпожа.

Соджун занес короб с лекарствами в дом и поставил у двери, а потом подпер дверь снаружи.

— Вы правы, госпожа, — того, кто нуждается, проказа не напугает.

И с тяжелым сердцем все повернули в Ханян: устраивать поединки в такой скорбный день не хотелось.

Капитана обратно перевели в королевский магистрат в подчинение Син Мёну, и там он вновь встретился с Чхве Хёну. Старый товарищ поклонился, увидев капитана. Соджун поклонился в ответ, на этом все. Начальник стражи посмотрел на них и промолчал.