Любовь и птеродактили

– Еще рыбки? – Волшебным образом у стола возник Покровский в длинном фартуке и с новым полным блюдом.

– И хлеба, – попросил Эмма.

– И зрелищ, – съязвил Петрик.

– Нет, вот зрелищ мне на сегодня достаточно, – не согласилась я. – Чего не хватает, так это информации. Артур, присядь, а? Хватит уже кухарить, присоединяйся к нам. Посидим, поболтаем, ты нам расскажешь про Афанасьева – вы же когда-то дружили.

– Правильнее сказать, какое-то время мы довольно близко общались. – Покровский снял фартук, повесил его на спинку стула и сел за стол. – Виктор подвизался в пищевой промышленности, я ресторатор – у нас были общие интересы.

– До тех пор, пока этот противный Виктор не попытался украсть у тебя шикарный фирменный рецепт, – напомнил Петрик, сразу показывая, на чьей он стороне.

– После этого мы не общались, – подтвердил ресторатор, признательно погладив нашего дарлинга по руке.

– То есть вы не контактировали примерно с полгода, правильно? – уточнила я. – Но до этого ты знал Афанасьева неплохо. Он увлекался подводным плаванием?

– Не помню такого. – Немного подумав, Покровский помотал головой. – Но море он любил, это правда. Мы пару раз гостили целой компанией у него в летнем доме под Дивноморском, и любители порыбачить выходили в море на катере Виктора, причем он сам был за рулем…

– Руль у трактора, у катера – штурвал! – важно объявил Эмма с узнаваемыми интонациями лысого Роберта.

Я говорила, что мой братец учится на актерском факультете? Говорят, он способный.

Петрик, оценив экспромт Эммы, залился смехом, мы с Покровским тоже улыбнулись, потом ресторатор договорил:

– Виктор тоже любил изображать из себя бывалого морского волка.

А до меня вдруг дошло:

– Постой-ка… У Афанасьева есть свой собственный катер и дом в Дивноморске?! Почему же он тогда снимал жилье в этом поселке и арендовал у какого-то там Димона «Стеллу»?!

– Очень странно! – Петрик прищурился и требовательно посмотрел на Артура, как будто тот мог ответить за бывшего приятеля.

– Не знаю, может, Виктор уже продал тот дом и катер, – неуверенно предположил Покровский.

– Зачем бы он их продавал, если не потерял желания играть в морского волка? Даже в аквалангисты подался, – напомнила я. – Та-а-ак… Думаю, надо разузнать, не изменилось ли к худшему финансовое положение господина фабриканта. Может, он начал распродавать непрофильные активы…

– Или решил избавиться от всего, что связывало его с прошлой жизнью и напоминало о погибшей супруге, – предположил сентиментальный Петрик.

– Кстати, это годная версия, – признала я. – Если Афанасьев женился во второй раз, его новая супруга могла не захотеть отдыхать в том летнем доме, где ее муж проводил счастливые деньки с первой женой и их общими друзьями.

– Неужели Виктор женился? – усомнился Покровский. – Когда, как? Об этом стало бы известно – все же заметная фигура…

– Он сделал это тайно! – Романтичный Петрик широко распахнул глаза и стиснул руки перед грудью. – В ночной тиши, в укромном месте…

– В ночной тиши ЗАГС не работает, – возразила я. – Но ты прав – тут какая-то тайна, и мне уже хочется ее раскрыть.

– Но Михаландреич… – вякнул Эмма, чрезмерно подавленный авторитетом и харизмой Караваева, который сам имел очень бурную молодость, а меня почему-то пытается оградить даже от невинных приключений.

– А при чем тут Михаландреич?! – Я грозно посмотрела на братца и, поскольку он вскинул руки, безмолвно сдаваясь, с удовольствием убедилась, что мои авторитет и харизма будут повесомее.

У чуждого авантюризма Покровского, правда, на лице отчетливо отразился не высказанный вопрос «А при чем тут мы?», но ему хватило здравомыслия промолчать.

– Значит, раскроем эту тайну! – сверкнул очами мой верный друг и соратник Петрик. – Не будем отказывать себе в такой малости, ведь мы этого достойны!

Кажется, дарлинг слямзил девиз у какой-то косметической компании, но я не стала ему указывать на факт плагиата. Сама этим порой грешу, чего уж там…

– Но афишировать нашу детективную деятельность не будем! – сказала я брату и другу, когда Покровский вернулся на кухню, а мы сдвинули головы над столом. – Во-первых, чтобы не нервировать наших суровых мужчин, а во-вторых, чтобы не спугнуть преступников.

– Каких преступников? – сразу же уточнил излишне конкретный парень Эмма и даже начал с подозрением озираться.

– Каких-то! – Я пригвоздила его взглядом, чтобы не вертелся. – Если есть преступление, кто-то же его совершил.

– А оно точно есть? Преступление? – засомневался Петрик.

– Вот это и надо выяснить первым делом. И я, кажется, знаю, с чего начать…

– Так какой у нас план? – Братец снова потребовал конкретики.

– А, не важно! – чутко уловив мое недовольство, махнул рукой бесценный Петрик. – Веди нас, наш Генералюссимус!