Любовь и расчет

Хоуп привлекала идея вырваться из гнетущей атмосферы бала (и Свитина, в частности). Что ей еще было делать? Стоически сидеть в кресле, охраняемой двумя подругами, словно сторожевыми собаками? Если бы она так поступила, если бы любой ценой избегала двигаться, выставлять себя напоказ, осмеливаться делать лишний шаг в одиночку, то в итоге оказалась бы в такой же клетке, как и тогда, когда жила с родителями.

«А я и так слишком много времени провела сидя».

Поэтому, подобрав свою трость, она наконец согласилась. Когда они вдвоем выходили из комнаты, она заметила глаза Алисы, Ив и… Кайдена, смотрящие ей в затылок.

* * *

– Ты это видишь? – возмутилась Алиса. – Он утаскивает ее с бала! Вот нахал!

– Ну, похоже, Хоуп очень хорошо проводит время, – мечтательно прошептала Эвелин, наблюдая за тем, как девушка выходит из комнаты. – И думаю, ей пойдет на пользу немного отвлечься.

– Да, может быть, но с ним? – Алиса резким движением раскрыла веер и с сердитым выражением лица помахала им перед лицом. – Хоуп слишком добрая, потому и терпит его. Если бы она только знала, скольких дам он обманул… Добрых, наивных, отчаянно желающих найти любовь… Надеюсь, он не попытается воспользоваться Хоуп, потому что я убью его, если он допустит даже мысль об этом.

– Ты звучишь сейчас точно как Кайден, – тихо сказала Эвелин, приподняв брови. – Но ты явно не влюблена в нее без памяти, как он. Так что… Ты столь сильно презираешь лорда Маклеода, потому что сама была одной из тех наивных девушек?

Веер закрылся так же резко.

– Ха, он бы этого очень хотел, – зашипела она. – Моя тетя Джульетта не подпустила бы меня ни на метр к этому несносному ловеласу. К счастью, разумеется.

– Тогда…

– Джентльмен, который опозорил меня, не был похож на Эзру Маклеода, – шепотом призналась она. – Но у него была такая же прекрасная маскировка. Мужчины вроде него пользуются своей привлекательностью, чтобы получить желаемое, а потом оставляют после себя одни обломки…

– Неужели ты только что назвала его «привлекательным»?

Алиса замерла.

– Я его не выношу, но… но давай не будем отрицать очевидного.

Эвелин косо улыбнулась.

– Очень разумно, полковник Чедберн. – Внезапно что-то привлекло ее внимание. – Эй, а тот джентльмен, выходящий из зала вслед за Маклеодом и Хоуп, случайно не…

– Да. – Алиса схватила ее за руку. – Я так и знала.

– Что ты знала? Ой, отпусти, ты делаешь мне больно!

– Ты что, все еще не поняла?! Я же тебе говорила! Этот негодяй одурачил нас всех, – прорычала она. Ее пальцы скрючились, удерживая веер. – Маклеод завоевал доверие мистера Даггера, чтобы вывести его жену из зала – и подать ее на серебряном блюдечке лорду Свитину.

Драматическим (и совершенно ненужным) жестом Эвелин поднесла дрожащую руку к губам.

– Ты так думаешь?

– Я знаю, Хоуп говорила тебе, что это не лучшая идея – рассказать все мужу, но… – Алиса понизила голос. – Мы должны предупредить его. Мы с тобой вдвоем не сможем справиться с Маклеодом и Свитином. Однако если бы твой кузен пошел с нами…

– Но мы не можем, Али! – всхлипнула подруга. – Я поклялась Хоуп! Я поклялась своими лучшими шелковыми платьями… и могилой моей бабушки Жозефины в Пэр-Лашез!

– Вот именно, Ив, ты поклялась ей в этом. – Алиса взяла ее за руку и потянула за собой. – А я расскажу обо всем мистеру Даггеру.

Глава 26

Картинная галерея в особняке Деннингов была действительно великолепна. На стенах красовались портреты лорда и леди, их предков и детей, перемежающиеся деревенскими сценами, натюрмортами и морскими пейзажами. Хоуп любовалась ими, размышляя, сможет ли она когда-нибудь создать что-то подобное.

Она остановилась перед портретом сына Деннингов – светловолосого подростка с тонкими чертами лица и расслабленной позой. Она задумалась, каково было бы нарисовать нечто подобное для своего мужа.

На мгновение она представила картину перед собой. Почти в полумраке проглядывали бы эти резкие, похожие на ястребиные черты лица. Затем – его глаза, устремленные прямо на зрителя. Она попыталась бы передать эту дикую натуру под маской джентльмена, который таковым не был от рождения. У девушки тут же начало покалывать кончики пальцев.

В любом случае это был бы не первый раз, когда она рисовала мужа. С тех пор как она познакомилась с ним, она создала уже десятки его набросков. Его руки, профиль, спина, руки, волосы… Но ей никогда не удавалось создать полноценный законченный портрет. Она боялась не справиться с задачей, не отразить его непримиримый характер под ложной маской спокойствия.

Пока она представляла себе мазки на холсте, Эзра рассказывал ей пикантный анекдот, связанный с одной из племянниц Деннингов. Рассказ был резко прерван, когда они услышали, как позади них открылась дверь в комнату.

– Надо же, лорд Свитин… Добрый вечер, – поприветствовал его Эзра, одаривая его скучающим выражением лица. – Странно видеть вас здесь. Не знал, что вы любитель искусства.

– Вы правы, Маклеод. Я больше предпочитаю муз, без которых искусства и вовсе бы не было.