Любовь и смерть на карантине

Пять дней я накручивал себя. И зачем живет такая мразь? Пользы от нее никакой, все только и ждут ее смерти. Ну, помрет она, кому все достанется? Майке, племяннице ее? Не в коня корм. У этой овцы все выманят какие-нибудь мошенники, их сейчас пруд пруди. Дуракам деньги не идут на пользу. И самое главное: Майка о них не знает. Даже не догадывается, что старуха богата, потому что исправно платит за теткину квартиру. Вот же овца!

А тут старая карга опять принялась стучать по батарее. И орать, что она нищая. А я уже представлял, что можно купить на эти деньги. Не вечно же будет длиться эта пандемия. Когда-нибудь откроют границы, и…

Я оформлю себе новый загранпаспорт. Поеду и посмотрю ей в глаза, той стерве, что сломала мне жизнь. Убила моего единственного друга. До сих пор у меня не было шанса до нее добраться. И вот он появился.

Я все время вспоминал, что жизнь в старухе еле теплится. Что она хлипкая, одним щелчком убить можно. Я это почувствовал, когда отшвырнул ее в угол. А не дай бог завтра помрет? И деньги найдет Майка? И все, моим надеждам конец. Я сдохну неотомщенным в этой убогой норе. А так у меня появляется шанс.

Двадцать пятого декабря я не выдержал. Купил красивый торт, потому что знал: старуха падка на халяву. И в самом деле, она сначала посмотрела в глазок и нелюбезно спросила:

– Чего тебе?

Я показал ей торт со словами:

– Да вот, мировую принес. Простите, баба Маша, погорячился. Сегодня католическое Рождество, вот, подарочек вам.

И хоть старуха сроду не была католичкой, розочки на торте ее прельстили: я специально снял упаковку. Эта скупердяйка никогда ведь вкусно не жрала, все экономила. Это уже болезнь, понимаете? Когда человек живет ради денег, копит их, зная, что не в жизнь их все не потратит. Просто копит. В старости у людей обостряются самые худшие их черты, вот и бабка Маша помешалась на стяжательстве.

И она мне открыла.

Господи, зачем она мне только открыла! Я тут же, в вонючей тесной прихожей, шарахнул старуху кулаком по голове. И торопливо закрыл за собой дверь, чтобы не услышала Лена. Потом бросил на пол торт и, нагнувшись над бабкой, приподнял ее и стал душить. Я слышал, как хрустнула шея, она была такая тощая, что почти не потребовалось усилий. Я убил ее быстро, эту старуху.

А потом кинулся в комнату и торопливо вспорол кота. Я не обманулся в своих ожиданиях: там были новенькие доллары, много.

Потом я какое-то время перетаскивал все в свою квартиру, воровато оглядываясь на дверь своей другой соседки. Но они были заняты подготовкой к Новому году, Лена с мужем и их сопливые дети, и с упоением предавались шопингу. Так что я без помех перенес к себе все деньги, которые нашел в чужой квартире, и бабкин труп. Торт я тоже забрал, других улик, по моему разумению, не было.

Я плохо соображал, что делаю, меня обуяла жадность. Деньги, много денег…

Потом я стал думать, как избавиться от бабкиного трупа. Если я надежно его спрячу, то меня не поймают. Отпечатки моих пальцев в квартире у старухи? Да, я туда заходил, помогал, к примеру, шкаф передвинуть. Лена, соседка, в курсе, что бабка Маша обращалась ко мне с такими просьбами. Никто не станет искать у меня деньги, потому что никто о них не знает. Мне надо всего лишь спрятать труп…

Вечером я купил топорик для рубки мяса. Теперь я мог позволить себе купить все, денег у меня было полно. Я разрубил старуху на куски, она оказалась удивительно маленькой и легкой. И вся поместилась в один черный пластиковый мешок. По частям, разумеется. Ночью я вынес мешок в парк и утопил его в полынье.

Потом затаился и стал ждать. Какое-то время меня переполняла радость. Я стал вспоминать, как мне нанесли смертельную обиду, как предали… Как меня избили – отдельная история. И за что.

И ту, которая предала, я тоже вспомнил.

А дальше со мной начало твориться что-то странное. Я услышал, как воет собака.

Я ведь знал, что это моя собака. И почему она воет. И знал, что она умерла. Знал причину. И как умирал мой единственный друг.

От этих воспоминаний у меня начинала невыносимо болеть голова. И чтобы избавиться от этого воя и от этих воспоминаний, я стал думать, что это собака моих соседей. И свыкся с этой мыслью настолько, что мысленно оживил этих соседей. Ее и его. Я думал о них, чтобы отдалить все это от себя. Весь этот кошмар.

Потому что это была моя собака.

…Стас на минуту прервался. Так и есть: это было ограбление. Все просто, убийцей оказался сосед. Доказательств хоть отбавляй, включая его собственное признание, убийцы. Но вот дальше интересно. Следующая запись в блоге начиналась словами: