Любовь и свобода

- О гибели пока речи нет. Так, небольшие трудности. Мы ещё на наш лесной склад не заглядывали, может, деревенские его не унюхали. Да и вообще… Ладно, слово даю: если действительно трудности какие возникнут, я сделаю всё, что ты просишь. Согласен?

- Ну, крыть-то мне нечем… Но слово ты дал.

- Дал.

- Тогда, может быть…

- Что?

- Попробуешь вскрыть мне гнойники?

- Ты с ума сошёл?

- Нет. Тут наверняка прорва книжек по медицине. Поищи, а? Это ведь не труднее, чем козу разделать. Сделай, а? Джедо, друг. Если честно, мне как-то ссыкливо помирать от трёх дробинок.

- Картечин. И явно не трёх.

- Да какая это картечь… Вон в Музее Стражи картечь – это картечь. А тут… сволота мелкая. Разрежь, а? Я не буду орать… ну, я постараюсь не орать. Тут у Рашку какое-то обезболивающее должно быть. Он же на таблетках сидел. Поищешь?

- Таблетки поищу, а… резать… Пусть лучше Эдон, он всё-таки учился.

- Да вот что-то у них не получилось с первого раза. Он боится, понимаешь? А это ведь просто шкуру разрезать, и всё! Гной вытечет…

- Я подумаю. Всё равно не сегодня. Мне хоть чуть-чуть поспать надо. Слушай, а давай Зее попросим? Она с ножом обращается, знаешь…

- Нет уж. Вот кому я свой стручок ни за что не покажу…

- Почему?

- А у меня там татуировка. В прошлом году, было дело, проспорил… ну, нашему одному…

- И что у тебя там изображено?

- Написано.

- Что?

- «Зее». Это не про неё, но всё равно…

- А про кого?

- Да была у нас в гимназии вожатая. Зее Фрафшери. Из «отчичей». Тогда же и уехала – кажется, в Столицу. Её с одним нашим застукали в шкафу… ну и пришлось вот…

- С тобой, что ли?

- Нет, со мной не застукали.

Лимон нащупал за собой табурет и сел.

- Хорошая у вас там жизнь была, в «серой»…

- В горном.

- Ах, да.

– Ну, не жаловались. Слушай, командир…

- Что?

- Чего-то меня эти ребята здешние пугают.

- Которые Поля?

- Ну да. Как-то странно себя ведут, не по-людски. Отца ещё не похоронили даже…

- И что?

- В том-то и дело, что – ничего. Морды у всех рыбьи, голоса как из бумаги…

- Ну, держатся, стараются. Ты себя вспомни, когда… понял.

- Тут другое. Мы всё-таки не сразу. У нас время было подготовиться. Успели… перебояться, что ли. А эти… не знаю.

- А меня Порох больше беспокоит. Он что-то в себе держит, никому не говорит, а я вижу, что уже край. Давай я его сюда пришлю, пусть он с тобой посидит. А ты его попробуешь прокачать.

- Да не смогу я. Сейчас опять жар попрёт, и всё.

- Ну, тем более. Он говорит, что спать не может, вот и пусть бессонным делом займётся.

- Ну, как скажешь. Отказываться не стану. Так как ты решил насчёт в меня ножиком потыкать?

- Найду самоучитель, посмотрю, какие там картинки…

- Ну и отлично… Слушай, а почему ты решил эту вакцину не на мне испытать?

Лимон задумался.

- Не знаю, - сказал он. – Хотел. Но что-то ткнуло…

- Тогда иди ищи книжку.

- Порох!

Тот молча повернулся. В руках у него была толстая доска и нож с узким клинком.

- Что, командир?

- Хотел тебя попросить… Что это ты делаешь?

- Да вот… хотел вырезать форму для памятника. Но, кажется, не с того начал.

- В смысле, отлить? Из чего?

- Там в гараже подшипникового сплава полно, я его думал применить.

- А дерево не сгорит?

- Так это наоборот. Отпечатываешь в глине, а потом металл льёшь в глину.

- Ага, понял. Слушай, тут такое… в общем, есть более неотложное дело. Не посидишь с Дину? Ну, там, температуру мерить, разговаривать с ним, пока он в сознании…

- А что, сильно плохо?

- Не знаю. Но он боится терять сознание. Понимаешь, да? Его надо всё время держать на плаву…

- Ага… А сам-то ты как?

- Не знаю, старик. Голова, наверное, скоро лопнет. Тогда командиром будет Сапог. Не возражаешь?

- Ты всерьёз или?..

- А что?

- Да джакч… не знаю. Тебе не кажется, что мы все уже не мы все? Понимаешь, что я хочу сказать? Что нас всех подменили, пока мы не знали… вот тебя – нет, ты какой был. И меня вроде бы нет. Но я не уверен. А вот Сапога – да. И Маркиза. И Шило… ты уж извини, но он точно подменыш. Он совсем другой, от него даже пахнет по-другому…

- И что теперь?

- Да без понятия я… Опять же, думаю – вдруг наоборот это я с ума схожу? У меня тётка в дурке… если жива ещё, конечно… Ты её помнить должен, высокая такая, всё время волосы в белый цвет красила… а потом раз, и в дурку. Отец ментограммы смотрел, говорит – ещё чуть-чуть, и нам бы всем кранты.

- Тут в подвале ментоскоп стоит.

- Думаешь, пора?

- Но не работает.

- Ну вот, как всегда.

Они через силу посмеялись.

- И ещё, - сказал Лимон. – Не хочу тебя грузить, но больше просто некого. Зее ещё разве… В общем, что ты думаешь про ребятишек Поля?

- В смысле?

- Ну… как они себя ведут. Как-то не по-людски. Или тебе не кажется?

- Да и мы такие же были. Брось. У нас, смотри, были мы – и это была какая-то поддержка. А у них – они трое. Ты хочешь, чтобы они ревели по углам?

- Да я не знаю, чего я хочу.

- Будут они ещё реветь, не сомневайся. Только, знаешь… я за них как-то совсем не волнуюсь.

- Но думаешь?

- Я сейчас про всё думаю. Остановиться не могу. В голове какой-то… не знаю… пять телевизоров, и все на разных каналах, и на всех каналах спор-баталии… Не знаю, что делать, спать не могу.

- Напиться? – предложил Лимон.