Любовь и удача

К счастью, вблизи Буррен выглядел совсем не так, как из окна машины. Во-первых, более объемно. Во-вторых, в трещинах плоских серых камней, покрывающих девяносто процентов территории, все же росли мох и трава, и дикие цветы вылезали, где могли.

Я отошла подальше от гробницы и собрала букетик цветов. Убедившись, что Иэн стоит ко мне спиной, я выложила их по кругу, вслух называя близких мне людей:

– Мама, папа, Уолтер, Арчи, Иэн, Лина и дама из путеводителя.

Правда, о моем горе из всех названных знал только один.

Ладно, дама из путеводителя, что дальше? Я спрятала руки под свитер и медленно обернулась по кругу. И как мне должны помочь эти цветочные «мои люди»?

– Как успехи?

Я подняла голову и увидела, что ко мне идет Роуэн, быстро переступая длинными, как у кузнечика, ногами.

– Ты быстро. Уже прочитал раздел про Буррен?

– Ага. Я быстро читаю. – Он почтительно остановился, не заходя в мой круг. – Ну как, помогает?

– Не знаю, – честно ответила я. – Чувствую себя глупо.

– Можно зайти?

Я кивнула. Он шагнул в мой круг и протянул мне желтый, как солнышко, цветок:

– Держи. Хочу быть одним из твоих цветов. – Роуэн поморщился: – Извини. Прозвучало ужасно слащаво.

– Мне понравилось, – ответила я и погладила большим пальцем гладкие, словно шелк, лепестки. Ни один парень не дарил мне цветов. Даже Кабби.

Я положила цветок Роуэна рядом с «Иэном», а потом – глупо же стоять как истукан – медленно повернулась по кругу, внимательно разглядывая каждый цветок по очереди.

Когда я сделала полный оборот и снова остановилась на желтом цветке, Роуэн спросил:

– Ну что? Какие ощущения?

– Хм-м. – Я прижала ладонь к груди. Сердце болело по-прежнему, но мне стало легче, как будто глыбу горечи приподняли чьи-то невидимые руки. – Я в самом деле чувствую себя лучше. Обязательно попробуй.

– Мне тоже надо кружиться? – спросил Роуэн и залился краской. – Или называть их имена, или?..

– Делай, что считаешь нужным. Тебя оставить?

– Да, – уверенно произнес он. – Я бы обошелся без лишних свидетелей.

Я вышла из круга и отправилась к надгробию. Оно было метра три высотой. Плоские вертикальные глыбы образовывали стены, а еще одна лежала сверху, будто крыша. Карандаш Иэна летал по бумаге. О чем тут вообще писать?

– Ну… выглядит круто, – сказала я, нарушив тишину. – Значит, здесь Titletrack сняли свой первый клип?

Брат ответил, не отрываясь от блокнота:

– Да, прямо на этом месте. Качество ужасное. Голос вокалиста, Джареда, почти не разобрать, а оператор расчихался на второй минуте, но видео все равно набрало миллион просмотров. Настолько хорошая песня.

Он опустил руку с блокнотом, и какое-то время мы стояли молча, а ветер дул нам в спину. В Буррене царила торжественная и тяжелая атмосфера, как в церкви. Мне вспомнились слова дамы из путеводителя: «Храбрость + время = залеченное сердце. Выглядит не так уж неподъемно, согласна, птенчик?»

Но тут она ошибалась. Выглядело совершенно неподъемно. То есть абсолютно. Тем более что любой разговор с Иэном теперь выливался в ссору. Я оглянусь на Роуэна. Он стоял в круге цветов спиной к нам.

– Значит, ты и правда не собираешься рассказывать маме про Кабби, – сказал Иэн, читая мои мысли. В его голосе слышалось отчаяние. Мне всегда было особенно неприятно разочаровывать Иэна.

Я помотала головой. Возможно, Иэн прав. Если я не скажу маме, она может узнать от кого-нибудь другого, а это куда хуже. Но если я даже Лине не смогла признаться, как мне открыться матери?

В голове зазвенел голос Иэна. «Ты же знаешь, что сделал Кабби?»

Я молча шагнула в сторону.

Наверное, разлука и правда пойдет нам с братом на пользу.

* * *

Девять двадцать одна утра. Я немного прогулялась по Буррену, а когда вернулась к машине и проверила время, по коже пробежал холодок. Мы в самом деле торчим тут целых двадцать минут?!

– Эй, ребята! – закричала я, размахивая руками. Иэн с Роуэном стояли перед гробницей. И что они там нашли интересного? – Слышите?!

Иэн оглянулся, и я постучала по запястью, как по циферблату невидимых часов:

– Надо ехать! Срочно!

Иэн неспешно достал телефон из кармана, посмотрел на время, и они с Роуэном побежали к машине. Я ее обогнула и заметила нечто ужасное.

– О нет… – Выхлопная труба совсем провисла и лежала в луже. Я наклонилась оценить масштаб трагедии.

– Извини, мы потеряли счет времени, – сказал Роуэн, тяжело дыша. – Нам повезло, что я быстро езжу. – Он посмотрел на меня и заметил, что я нагнулась. – Только не говори, что труба окончательно сломалась!

– Кажется, болтик вылетел. Надо починить и только потом трогаться.

Роуэн скрестил руки на груди:

– Может, позже починим? Я боюсь, что ты опоздаешь в аэропорт.

Я замешкалась, но в итоге победила логика. Если труба отвалится во время поездки, то все. Конец. Ни машины. Ни аэропорта. Ни Италии. Ни Лины. Надо хотя бы временно ее подлатать.

Я резко выпрямилась:

– Главное – закрепить трубу, чтобы она не волочилась по дороге. Есть чем привязать?

Роуэн постучал указательным пальцем по подбородку и посмотрел на наклейки на бампере, как будто они могли его выручить:

– Зубной нитью? У меня она вроде есть.

Я покачала головой: