Любовь и война. Великая сага. Книга 2

Вскоре все уселись за огромный стол в форме подковы, чтобы приступить к обильному ужину, на котором в качестве главных блюд выступали каплуны и превосходные бифштексы. Виски и портвейн лились рекой, разнообразие закусок поражало; к тому времени, когда гостям представили Тайера, Джордж уже готов был сползти под стол и вдруг, не удержавшись, рыгнул. Справа от него негромко кашлянул Фицджон Портер, выражая неодобрение.

Слабым, но полным страсти голосом Тайер сообщил то, что уже и так было известно всем в этой гостиной: Вест-Пойнт снова подвергался нападкам. Однако на этот раз они были особенно опасны, потому что Академию открыто обвиняли в том, что значительная часть ее выпускников подала в отставку и встала на сторону Юга. Тайер попросил каждого приложить личные усилия для защиты воспитавшего их Вест-Пойнта, если конгресс вдруг попытается уничтожить его, лишив ассигнований.

– Я счастлив, – продолжил он, – что многие из вас остались верны стране, обучившей вас и давшей вам эту замечательную профессию, которой можно по праву гордиться. Уверен, у вас достаточно сил, чтобы не сходить с избранного пути. Перед июльским сражением я читал много газетных статей, где меня пытались убедить, что война будет короткой. Скажу прямо – меня это встревожило. Я бы не стал рассчитывать на легкую победу, зная ум и храбрость наших братьев-офицеров из восставших штатов.

В наступившем молчании слышно было только тихое шипение газа в настенных лампах. Хрупкий старый человек приковывал к себе все взгляды сидевших за столом мужчин. Густые клубы сигарного дыма придавали и самому оратору, и всему вокруг слегка нереальный вид.

– Вы прекрасно знаете, – снова заговорил Тайер, – что мои слова отражают истинное положение вещей. Чтобы создать эффективную армию, нужно три года. И даже тогда, когда такая армия уже создана, победа достигается ценой огромных бед и страданий. Война – это не летний пикник. Те из вас, кто сражался в Мексике, хорошо это помнят. И те, кто участвовал в кампании на Западе, тоже это знают. Война – это похоронный звон и человеческое горе. Никогда не забывайте об этом. Будьте сильными. Будьте терпеливыми. Но и уверенными тоже. И тогда вы победите.

Когда он сел, гости оглушительно зааплодировали, топая ногами. Потом все дружно грянули «Вперед, товарищ, ровней шаги!», песню вестпойнтовцев в честь Бенни Хейвена, и даже у Джорджа-циника повлажнели глаза на последнем куплете.

Позже Джордж пересказал Констанции речь Тайера, насколько он ее запомнил. И завершающие слова этой речи преследовали его в бессонные часы той ночи.

Большой прием в честь генерал-лейтенанта Джорджа Бринтона Макклеллана состоялся тогда, когда год подходил к концу все в той же атмосфере сомнений и тайной борьбы. Вокруг витали самые разные сплетни, на официальные заявления никто не обращал внимания. Пленников с «Трента» отпустят, потому что Союз не может обойтись без британской селитры. С часу на час могут объявить о создании нового объединенного комитета конгресса для руководства военными действиями. Макклеллан разгромит конфедератов уже весной. Разве его постоянные заявления не говорят об этом? Недоброжелатели Макклеллана, в свою очередь, твердили, что генерал нарочно строил козни, чтобы спихнуть с места старого подагрика Смита и получить пост главнокомандующего.

Белый дом сиял огнями, гудел сотнями голосов, звучащих на фоне праздничных мелодий, которые играл струнный ансамбль, приветствуя самых важных гостей. Джордж пообещал Констанции, что познакомит ее со своим старым приятелем по Академии, но только после того, как присмотрится к нему издали.

Макклеллан почти не изменился с тех пор, как они с Джорджем вместе сдавали экзамены. Правда, он отрастил театральные темно-рыжие усы, но в остальном казался тем же самым коренастым самоуверенным парнем, которого Джордж помнил по выпуску сорок шестого года. Все в Макклеллане – от его красивого горделивого носа до широких плеч – как будто заявляло только об одном: вот где настоящая сила, вот где настоящий профессионализм. Он вернулся в армию, оставив железнодорожный бизнес в Иллинойсе, и его блистательный взлет заставлял Джорджа чувствовать себя не просто младшим по званию.

Слово «блистательный» подходило для него как нельзя лучше. Люди, подобные ему, всегда выделяются среди толпы. Следом за генералом семенили двое из его многочисленных европейских советников, два веселых французских изгнанника – граф де Пари и герцог де Шартр. Глупые распорядители приема переименовали их в капитана Перри и капитана Чаттерса.