Любовь и война. Великая сага. Книга 2

– Служба разведчика – самая важная и опасная в кавалерии. – Хэмптон наклонился вперед, половина его лица была скрыта тенью. – Разведчик постоянно рискует. И это дело по плечу только самым лучшим.

Чарльз подумал, но недолго:

– Согласен, но при одном условии. Прежде чем я приму отряд, мне бы хотелось получить короткий отпуск.

– Но вся армия вот-вот выступает, – снова нахмурился майор. – Во всяком случае, уже совсем скоро.

– Я слышал, она пойдет еще глубже в тыл. К Рапидану и Раппаханноку. А дама, которую я хочу навестить, живет рядом с Раппаханноком. Во Фредериксберге. Так что я смогу быстро присоединиться к легиону, когда потребуется.

– Добро, – улыбнулся Хэмптон. – Вы не возражаете, майор?

– Нет, сэр.

– Тогда, – сказал Чарльз, – я готов стать разведчиком. С радостью.

Даже несмотря на обиду, которая, как он знал, еще долго не пройдет, Чарльз вдруг почувствовал себя свободным. И счастливым. Интересно, испытывают ли отпущенные на волю негры такие же чувства, думал он, весело насвистывая по пути в свою хибару.

В Ричмонде ему выдали пропуск, где значились его возраст, рост, цвет кожи, глаз и волос, а также подтверждение того, что ему разрешено отправиться в окрестности Фредериксберга по усмотрению военных властей. Если бы это «усмотрение» вдруг почему-либо стало чинить ему препятствия, Чарльз бы как следует пришпорил Бедового, перемахнул через всех чиновников и все равно добился бы своего.

Долгая дорога до округа Спотсильвейни – сначала под проливным дождем, потом в ледяную стужу, покрывшую пустые поля и голые деревья тонкой белой коркой, – только еще больше усилила его желание добраться до фермы Барклай и страх не застать дома ее хозяйку. Наконец он увидел на северной стороне узкой дороги крепкий каменный дом, окруженный деревянными амбарами.

– Эгей, из трубы дым идет! – радостно крикнул он мерину.

Вид у фермы был вполне процветающий, несмотря на войну. Оглядев поля, Чарльз решил, что собственность миссис Барклай расположена по обе стороны дороги. Старый надежный дом, напоминавший крепость, стоял за двумя огромными дубами, выросшими до девяноста футов в погоне за солнечными лучами. Поскольку дом был старым, в ту пору, когда он только строился, они, наверное, были еще совсем молоденькими деревцами, а теперь раскинули свои могучие ветки над крышей, касаясь окон мансарды и чердака. Любуясь на эти прекрасные деревья, Чарльз даже захотел забраться на них и снова почувствовать себя маленьким мальчиком.

Свернув во двор, он услышал какой-то скрип и писк. Из темного сарая справа вылетали струйки ярких искр. Чарльз спрыгнул с седла, и скрип тут же прекратился. Из сарая вышел негр лет двадцати; на нем были тяжелые зимние ботинки, сильно поношенные штаны и залатанная рубашка. В каждой руке он держал по небольшой косе с изогнутыми лезвиями, которые, очевидно, только что затачивал.

– Вы чего-то хотели, сэр? – спросил он.

– Эй, все нормально, Бос.

Новый голос принадлежал другому негру, только что вышедшему из-за дома с мешком куриного корма на плече. Круглолицый и почти беззубый, он был гораздо старше первого. Чарльз уже встречался с ним в Ричмонде в вечер бала.

– Здравствуйте, капитан, – сказал он. – У вас такой вид, словно вы проскакали восемьдесят акров по грязи.

– Так и есть. Она дома, Вашингтон?

– Само собой, – хихикнул негр. – Рановато еще для визитов, но вы не беспокойтесь, она всегда встает до рассвета. Наверное, сейчас жарит нам окорок на завтрак. – Вашингтон кивнул вправо. – Через заднюю дверь быстрее будет.

Чарльз прошел мимо него и поднялся по деревянному крыльцу, звеня шпорами.

– Поставь лошадь капитана в конюшню, Бос, – велел старый негр молодому.

Чарльз понимал, что должен сам почистить и накормить Бедового после долгой дороги, но он не хотел предстать перед хозяйкой еще более грязным и вонючим, чем уже был. Когда он постучал в дверь, то даже удивился охватившему его вдруг волнению.

Дверь распахнулась. От неожиданности Гус ахнула и вскинула к лицу перепачканные мукой руки:

– Чарльз Мэйн! Неужели это вы…

– Так написано в моем пропуске.

– Вы меня огорошили на мгновение. Эта борода…

– Что, не нравится?

– Я привыкну.

– Ну, во всяком случае, с ней теплее, – усмехнулся Чарльз.

– Вы проезжали мимо?

– Вот уж не думал, что борода может вызвать такое отвращение.

– Эй, прекратите и отвечайте! – строго сказала она, однако Чарльз заметил, что ей понравилась шутка.

– Я просто откликнулся на ваше любезное приглашение навестить вас. Можно войти?

– Да-да… конечно. Простите, что заставила вас стоять на холоде.

Ее старое хлопчатобумажное платье, много раз стиранное и почти потерявшее свой желтый цвет, все равно было ей к лицу. Она казалась немного сонной, но довольной и взволнованной. В длинном ряду пуговок на ее платье недоставало одной, и Чарльз заметил, как в узкой щели на мгновение мелькнуло голое тело. Он вдруг почувствовал себя счастливым и немножко распутным.

Она перемешала тесто для блинчиков. Потом отложила ложку и положила руку на бедро.