Любовь и война. Великая сага. Книга 2

– Майор Мэйн, – с ледяной вежливостью ответил генерал, – вы уже в третий или в четвертый раз задаете мне этот вопрос. Она очень вас любила… как я и сообщал вам в письмах, которые до вас не дошли. И очень горевала из-за того, что война так надломила вас – это ее слова. Надломила до такой степени, что вы даже, пусть ненароком, решили, что не можете больше продолжать ваши с ней отношения. Но моя племянница была достойной и благородной женщиной… – Сам он, как видно, считал, что Чарльз не обладает ни одним из этих качеств. – Она не могла допустить, – продолжал Дункан, – чтобы ее… состояние стало чем-то вроде дубинки над вашей головой. В общем, я не хочу повторять это снова. К тому же я уже начинаю жалеть, что вы нашли меня. Ваша холодность к собственному ребенку, вашей плоти и крови, мне совершенно непонятна.

– Этот ребенок убил ее.

– Да, у вас и в самом деле не в порядке с головой, Мэйн. Ее убили обстоятельства. Собственная хрупкость. Она хотела ребенка. Вашего ребенка. Хотела выносить его и назвала сына в вашу честь. Неужели вы всерьез хотите мне сказать, что он вам не нужен?

– Я не знаю, – с болью в голосе откликнулся Чарльз.

– Что ж, я не намерен задерживаться в Вашингтоне, пока вы разберетесь в себе и примете решение. Я полагал, что наша встреча будет счастливой, если она когда-нибудь состоится. Теперь я вижу, что все как раз наоборот.

– Просто дайте мне немного времени…

– Едва ли вы того стоите, майор… если учесть все ваши слова. Я уеду завтра, тем же шестичасовым поездом. Сначала в Балтимор, потом дальше, на Запад. Если вам не нужен ваш сын, то он нужен мне.

– На Запад?.. – недоуменно моргнул Чарльз.

– Да, я получил назначение в кавалерию на равнинах, если это вас вообще касается. А теперь прошу меня извинить, но мне наскучил этот разговор. Я иду спать. – Он встал, но уже у двери гостиной вдруг остановился и нехотя добавил: – На втором этаже есть свободная комната. Можете остаться там на ночь, если хотите. – Он смерил Чарльза ледяным взглядом. – Если ваш сын вдруг заплачет, вам незачем беспокоиться. Мы с Морин сами о нем позаботимся.

– Черт вас побери, хватит говорить со мной таким тоном! – взорвался Чарльз, вскакивая. – Я любил ее! Я никого никогда так не любил! Я готов был умереть ради нее, и я не хотел, чтобы она постоянно тревожилась из-за меня. Если вы считаете это преступлением, ну и черт с вами! Когда я остановил ваш поезд и нашел вас там, я не знал, что у меня есть сын! Я хотел только одного – узнать, где она… была…

– Она похоронена на частном кладбище в Джорджтауне. Там есть надгробие с надписью. Но я прошу вас, майор, принять решение относительно Чарльза завтра, до моего отъезда.

– Я не могу. Я просто не знаю, что мне делать.

– Да поможет Господь каждому, кто так говорит.

Генерал ушел вверх по лестнице. На площадке он услышал, как хлопнула входная дверь, потом раздался раскат грома, и все стихло. Белая вспышка молнии осветила дом. Дункан поднял голову, услышав стук дождевых капель по крыше. Снизу больше не доносилось никаких звуков.

Растерянный и печальный, он покачал головой и, внезапно ссутулившись, пошел к своей спальне.

Чарльз дошел до Джорджтауна под дождем, не обращая внимания на гремевший гром и сполохи молний. Постучавшись в какой-то дом и перебудив хозяев, он спросил, как дойти до частного кладбища. Сонная пара была так напугана его диким видом, что не посмела ему отказать. Чарльз появился на их веранде подобно адскому чудовищу из ночного кошмара – мокрый насквозь человек с длинной бородой до пояса, безумными глазами, в конфедератской рубашке и с кольтом на ремне.

Прибавив шагу, Чарльз добрался до кладбища уже в кромешной тьме. На мокрой траве он поскользнулся и чуть не упал, наткнувшись на прутья невысокой изгороди. Колени уперлись в металл. Кованое железо.

Неужто с завода Хазардов? Из горла вырвался безумный смешок. Он чувствовал, что теряет рассудок. Перед глазами все кружилось и путалось. Ему хотелось кричать. Хотелось умереть.

Пинком открыв калитку, он вошел на кладбище, глядя на могильные надписи в свете молний. Раскинув гранитные крылья, гранитные ангелы протягивали к нему гранитные руки, о чем-то умоляя его гранитными глазами.

«Нет, спасибо, я уж сам как-нибудь найду то, что мне нужно…»

В темноте он то и дело спотыкался о низкие надгробия, больно ударяясь о холодный мрамор. В вышине проносились белые зигзаги молний. В какой-то момент он вдруг увидел высокий обелиск и огромную надпись, высеченную на пьедестале: «СТАРКВЕЗЕР».

Он долго брел сначала в одну сторону, потом в другую, пока наконец не нашел ее могилу. На маленьком прямоугольном камне, немного скошенном сверху, Дункан поместил только имя и две даты – больше ничего.

Чарльз упал на колени под проливным дождем, мокрый с головы до ног. Но он не чувствовал ни сырости, ни холода – только бесконечное, раздирающее его изнутри горе. Он стоял на коленях перед могилой и вдруг, совершенно не осознавая, что делает, начал колотить себя кулаками по ногам.