Любовь и волки

— Значит, наркотики, оружие и прочее вычеркиваем, да? — уточнила я.

— Именно.

— То, что ты ел мясо, тоже с этим связано? — озадачилась я.

Короткий кивок.

— И у тебя нет аллергии?

На этот раз Глеб отрицательно покачал головой.

— И здесь ложь... — с горечью произнесла я. — Правда, не пойму зачем. Что ж... Дальше.

Но вопросы внезапно кончились. Я чувствовала, что спрашиваю не о том, вернее, не так. Было что-то еще... Что-то важное, что я упустила из виду. Думай, Аня, думай...

Ну конечно!

— А теперь сам скажи мне свою тайну! — потребовала я.

— Я же объяснял, что не могу... — вздохнул Глеб.

— Можешь, — твердо произнесла я. — Просто я не смогу ее услышать. Срабатывает что-то вроде глушилки. Да-да, не смотри на меня так, — попрекнула встрепенувшегося Глеба, — об этом я тоже в курсе. Спасибо твоему прадеду. Покойному. Показал все, пояснил. Так что давай, говори свой секрет. Давай, ну же...

Я подошла к Глебу ближе и вперилась в его губы. Попробую читать по ним. Дальше все случилось уже по знакомому сценарию: Глеб начал говорить, а у меня заложило в ушах, точно выключили звук. Я тряхнула головой и снова посмотрела на Глеба:

 — А теперь медленно-медленно... Сильнее жестикулируя ртом.

Глеб повторил, хоть и без всякого энтузиазма, но так, как просила я: словно в замедленной съемке. В ушах снова гудело, но я наконец по движению губ стала различать отдельные буквы-звуки.

«Я» — это понято. Кто? Я... О... Б или п? Снова О... Р? Это же «р» или нет? Еще одно О, это точно. Ну вот, снова путаем твердый звук с мягким: д или т? Дальше однозначно Е. А последняя, может, Н? Очень на нее похоже.

Так, осталось сложить буквы по порядку. О-П(Б) -О-Р-О-Д (Т) - Е-Н

Мне повезло найти на кофейном столике ручку и газету с кроссвордами, видимо, Софьи Ильиничны, и я записала на свободном краешке все буквы по порядку, затем пробежалась по ним уже иным взглядом. Но то, что выходило, казалось какой-то ерундой, чушью. Шуткой. Нет, нет, мы же живем в современном, цивилизованном мире, и все эти сказки... Всего лишь сказки. Да, я слышала вой в полнолуние, но он с таким же успехом мог принадлежать и реальным волкам, а не... Глупости какие-то. Бред, Аня, бред! Конечно, призрак графа тоже мало вписывался в картину моего «современного, цивилизованного» мира, но...

И все же не проверить этот вариант я не могла, каким бы бредовым и фантастичным он ни казался.

— Ты... О... Оборотень? — с трудом выговорила я.

А в ответ услышала совсем сникшее:

— Да.

— Нет... — я в неверии покачала головой. — Этого не может быть. Скажи, что это шутка, Глеб!

— Я оборотень, — сказал он уже твердо и посмотрел мне прямо в глаза. — Теперь ты можешь это слышать.

— А... А... Бабушка твоя? — нет, я все еще не могла осознать это, спрашивала скорее на автомате, у самой же в голове был полный сумбур.

— И бабушка тоже оборотень, — кивнул Глеб.

— Так вот почему она хотела меня укусить... — протянула я, истерично хохотнув. — Это не было ее странным юмором, а правдой... А заяц тот? Она сама его, что ли, поймала? — я начала вспоминать все странности Софьи Ильиничны, переосмысливая их. — И мясо так любит... И поздние прогулки... А собираясь укусить, она хотела меня тоже сделать оборотнем? — этой мысли я уже ужаснулась.

— Я бы не позволил ей этого...— отозвался Глеб.

— Если... Если все, что ты говоришь — правда, пусть и немыслимая, фантастическая, но правда, то... — теперь я тоже смотрела на Глеба в упор. — Какие планы у тебя были на меня? Ты вообще собирался мне об этом говорить? Или думал скрывать до последнего? Или как... Глеб? Я не понимаю... Совсем не понимаю... Если ты... ты... действительно, оборотень... — Господи, неужели это произношу я? — А я ведь... ну, обычная... Не такая, как... ты. Разве мы можем быть вместе?.. Или ты все же надеялся когда-нибудь сделать меня... Такой же, как ты... Как вы? Или же... Укусить сам? — у меня пересохло в горле, и я сглотнула.

По правде говоря, мне очень хотелось убежать. Просто сорваться с места и улепетывать из этого дома и из Перевертышей куда подальше, можно даже без чемодана. Во всяком случае, именно об этом кричал мой инстинкт самосохранения. Но я отчего-то продолжала стоять здесь, в центре маленькой гостиной и разговаривать с практически голым Глебом, мужчиной, которого еще вчера считала своим женихом. Которого любила... И сердце пока отказалось верить, что он может причинить мне вред.