Любовь и всё, что её не касается

– Жаль, что ты с отцом решила завести ребёнка и тебе приходится заботиться о нём. Ужасно, что все эти годы я нуждался в этих вещах и твоей заботе. Эх, мама, какая же ты у меня бедняжка… – На лице Игоря растянулась злая улыбка. – Но ведь я уже работаю, а значит, не так нуждаюсь в тебе. Поэтому оставь эти сцены тем, кто ещё верит в них!

Агата на каблуках развернулась и вышла из палаты.

– Простите, что стали свидетелем этого. – Тихо сказал парень. – Я оставлю вас.

Выбросив пустой стаканчик в ведро около выхода, он ушёл аккуратно прикрыв за собой дверь.

Папа подошёл к маме и едва коснулся её плеча. Она дёрнулась и пробормотала что-то о сквозняке.

Молодая медсестра в голубеньком халате чуть выше колена бодро зашла в палату и поздоровалась с мамой.

– У Марьяны всегда гости! – Весело щебетала она тонким голосом. – Когда ты придёшь в себя – столько людей будут счастливы!

«Слышишь её?» – Голос папы раздался прямо за моей спиной.

– Уже завтра весна. Я очень люблю весну, а ты? – Продолжала монолог медсестра.

– Она любит лето и осень. – Сдержанно ответила мама и смахнула слезинку.

– А я так люблю это пробуждение природы! Когда уже, кажется, что морозы не отступят, приходит весна, каждый раз неповторимая. Новая! И жизнь начинает идти по-другому!

Записав показания с приборов, она лёгкой походкой выпорхнула из палаты, мама проводила её осуждающим взглядом.

* * *

Полумрак моей и без того убогой палаты угнетал и производил двоякое впечатление.

Из коридора доносились глухие шаги дежурной медсестры и скрип дверей лифта.

Я сидела на кровати, поджав под себя ноги, и смотрела на своё тело.

Кто так жестоко мог поступить со мной? За что? Я же обычная девчонка! Может меня изнасиловали или ограбили?

– Боже мой, Марьяна! – Устало воскликнул папа. – Ты же знаешь ответы на все вопросы!

– Хватит читать мои мысли, если не собираешься отвечать!

– Я могу ответить! Могу подсказать тебе правильное решение, мама может увезти тебя в другой город… Но что можешь ты? Ты даже не можешь признаться себе, что так сильно ошиблась в человеке! Имей смелость признать свои ошибки и исправить их! Или ты хочешь, чтобы это осталось безнаказанным?!

– Я запомню всё, что было, когда я… Спала? – Тихо спросила я, перебирая пальцами простынь.

– Я не знаю, заяц…

– Ты точно не фантазия моего пострадавшего мозга? – Сдерживая слёзы, продолжала я череду глупых, но таких важных для меня вопросов.

– Нет… – Тёплая улыбка папы и свет в его глазах, всё же заставили меня разрыдаться. – Я не знаю, вспомнишь ли ты эти недели или забудешь их, открыв глаза… Но это не имеет никакого значения, ведь пока мы тут – это правда. Там у тебя мама, друзья, жизнь, которую мы с тобой придумали. А я всегда с тобой.

– Если я не вспомню, кто со мной это сделал, ты поможешь мне?

– Если ты сможешь понять мои знаки… – Подмигнул мне папа.

– Пап… А если тот, кто сделал это, снова…

– Зачем жить, если боишься завтра? – Усмехнулся он. – Обещаю, если он снова решит повторить это, то я дам ему знак… Вернусь призраком, сброшу на него кирпич…

Остаток ночи мы провели за разговорами. Медленно приближался рассвет, сквозь старые потёртые жалюзи ощущался ясный восход солнца.

К больнице подъезжали машины сотрудников. Врачи спешили на смену, чтобы спасать жизни. Или, как в моём случае, поддерживать жизнь.

Я вспомнила мамины завтраки каждое утро и улыбнулась.

Если бы я больше придавала значения таким простым вещам, как завтрак от мамы, а не к обидным словам местных идиотов – я была бы счастливее.

Я же все хорошие моменты принимала за должное. Как само собой разумеющееся.

А всё неприятное, плохое, причиняющее боль, как что-то из рядя вон выходящее. Уделяла этому особое внимание. Тратила силы.

А может, стоило в голове преувеличивать каждую радость так же, как и неудачу?

А может, виной тому глупая поговорка, которую я услышала в детстве: «Много не смейся, плакать будешь»? Кто это придумал вообще?

Я не знаю… Но нужно меняться… Надо бороться со страхами.

За каждой печалью идёт счастье, а за ним, обязательно ещё большая удача. А там, где-то посередине, мелкие неприятности, которые я ращу и лелею… Достаточно!

Казалось, что прошла вечность, когда я смогла наконец-то открыть глаза…

21

Врач склонился надо мной и фонариком светил мне в глаза. От яркого света глаза заслезились, и я быстро заморгала.

– Как ты себя чувствуешь, Марьяна? – Заботливым голосом спросил он.

– Пить…

– О, конечно! – Врач засуетился. – Сделай глоток.

За секунду я выпила весь стакан воды, и врач не смог сдержать снисходительной улыбки.

– Расскажи мне, что тебе снилось? Чёрный коридор? Свет в конце туннеля?

– Я не помню…

– Многие видят свет, но я думаю, что они смогли рассмотреть мой фонарик. – Улыбаясь, он похлопал себя по карману. – Так как ты себя чувствуешь?

– Будто я спала двенадцать часов и не выспалась. – Слабым голосом ответила я. – А что случилось?

– О, я думал, что ты нам расскажешь! Тебя привезли сюда месяц назад с травмой головы и без сознания.

– М… Месяц? – Я попыталась подняться, но голова, словно мешок с камнями была неподъёмна.