Любовь и всё, что её не касается

– А ты мог вернуться? – Спросила я, всхлипывая, и пыталась вытереть слёзы рукавом свитера.

– Если бы я мог, то вернулся бы. – Вздохнув, ответил он. – У меня была прекрасная жизнь, я не жалею ни об одном дне в ней. Но у тебя впереди ещё долгие годы! Тебе нужно вернуться.

– Мне страшно! – Призналась я. – Там столько всего ужасного происходит! Я не знаю, кому верить, кто враг, а кто друг!

– Ты уже всё знаешь, заяц. Ты уже всё видела. – Кивнул головой папа. – О чём ты думаешь?

– Меня ударили, да? – На глазах у меня уже были злые слёзы. – Только один человек мог это сделать! Он принёс столько боли… Но я поверила ему, папа…

– Этот молодой человек мне всегда нравился. – Вдруг сказал папа. – Приятно, что он имеет смелость быть истинно плохим, когда вокруг тебя, Маря, все лицемерно хорошие…

– Кроме него… Папа, ты знаешь, что со мной случилось?

– Я знаю, – Кивнул он, нахмурившись. – И ты знаешь. Почему ты не хочешь вспомнить правду?

– Может, потому что это больно? – Дрожащим голосом спросила я.

– Так больно, что ты выберешь умереть, а не сказать правду?

– Там слишком мало хорошего… А тут есть ты!

– Знаешь, заяц, в жизни на самом деле много моментов, ради которых стоит жить. Но между этими моментами хочется подохнуть несколько раз. – Папа провёл по моим волосам рукой и слегка ущипнул за щёку. – Ты не сможешь вернуться назад, чтобы правильно всё начать. Слишком поздно… Но ты всё ещё можешь пойти вперёд, чтобы правильно закончить…

Палата погрузилась в тишину, только сигналы на мониторе нарушили её. Я смотрела, как солнце опускается за горизонт и думала…

– Почти две недели твоё тело подключено к системе жизнеобеспечения. – С грустью сказал папа. – Чем дальше ты сидишь тут, тем сложнее тебе будет вернуться к нормальной жизни.

Напряжение повисло в воздухе. Я увидела озабоченное лицо отца, который внимательно смотрел на моё тело.

– Ты мне снишься или мы встретились на небесах? – Глупый детский вопрос.

– Заяц, разве эта убогая больничная палата похожа на небеса? – Невесело усмехнулся он и подошёл ко мне. – Это не сон… Тебе нужно вернуться и вспомнить то, что произошло.

– Я не помню! – С грустью воскликнула я. – Единственный, на кого можно подумать – Игорь, но ты сказал…

– Тише… – Поднёс он палец к губам и кивнул в сторону двери.

Врач открыл дверь и пропустил в палату Игоря.

– Если тебя здесь увидят, скажешь, что сам прошёл!

Парень пододвинул стул к кровати и сел, опустив голову.

– Он приходил сюда каждый вечер, заяц. – Прошептал папа.

Я заметила, что плечи Игоря дрожат – он плачет.

– Сегодня была самостоятельная по литературе, – тихо всхлипывая, сказал он, – я всё смотрел на твоё место… Без тебя слишком пусто… Пусто, больно и не имеет никакого смысла… Ксеня плачет всё время, на этой недели она не была в школе… Я звонил, сказала, что ей тяжело… Без тебя тяжело, Маря! Следователи ищут нападавшего, задержали какого-то бомжа… Но это же не он, да? Если бы только пришла в себя и сказала! Хорошие люди в конце всегда побеждают, сколько бы они не проигрывали, верно?

«Ему так больно… Словно каждое сказанное слово кровоточит…»

Папа положил руку на моё плечо и кивнул.

«Да, заяц, ему больно от того, что больно тебе… Вспомни правду и вернись…»

Вспомнить правду… Как? Прошло две недели, а я думала, что один день.

Игорь продолжал говорить, но я не слушала.

Вспомнить…

Задержали нападавшего…

На меня напали?

«Я не могу! Не могу! Не могу!»

– Ты не хочешь! – Слегка разозлился он.

Я посмотрела на Игоря, его лицо утратило весёлое выражение, будто кто-то невидимой рукой превратил его в маску. Застывшие черты всё так же прекрасны, но лишены тепла, радости и жизни, словно высечены из мрамора. Он резко встал и приоткрыл окно, принялся курить сигарету за сигаретой, забывая их гасить. Тлеющие окурки осыпали землю под окном.

– Помнишь, в прошлом году перед каникулами, ты собрала эти вечно кудрявые волосы в хвост и надела старую джинсовку своего отца? Ты читала старую пожелтевшую книгу, которая могла рассыпаться от лёгкого дуновения ветерка. Стихи Бродского и Маяковского, которые я так ненавидел, но теперь очень люблю… – Быстро сказал он, хватаясь за каждое слово, лишь бы унять боль. – Марьяна… Маря… Я не хотел причинять тебе боль! Прости… Я всего лишь хотел привлечь твоё внимание…

– Парни в этом возрасте чаще всего похожи на дебилов, заяц. Но он говорит правду. Чтобы привлечь внимание твоей мамы, в одиннадцатом классе я воткнул ей в зад канцелярскую кнопку! – Услышала я смех папы в своей голове, я посмотрела на него, мои глаза расширились от удивления.

Уходя, Игорь обернулся, по его щекам всё ещё стекали слёзы, так плачут только полностью разбитые люди, когда не осталось ничего, кроме разъедающей боли…

20

Дни и ночи сменяли друг друга, и с каждым новым днём атмосфера отчаяния становилась всё гуще.

Со мной, спящей, разговаривали все кому не лень. Но меня, отвечающую, никто не видел.

Призрак…

– Ты там ещё жива, Маря. – Сказал папа, а я дёрнулась от неожиданности.

– Как ты так внезапно появляешься? – Удивилась я. – Я звала тебя несколько часов!