Любовь и всё, что её не касается

Всё это будто навалилось на меня, не позволяя вдохнуть полной грудью отвратительный смрад.

Я увидела стул в углу и решила на него присесть, только сделав шаг, меня напугали многочисленное пищание каких-то медицинских приборов. Обернувшись, я увидела себя!

Вот она я, лежу на кровати с забинтованной головой…

Что это значит?

Я умерла и стала призраком?

Глупость!

Что с моей головой? Почему я в больнице?

Осмотревшись ещё раз, я подумала, что эту ночь мне предстоит провести в угнетающей атмосфере безнадёжности, отчаяния, безграничной боли и миллионов вопросов…

Рождение нового дня всегда начинается с рассвета. Вдруг я поняла, что никогда в жизни не видела рассвет… Я обернулась на себя… Спящую? Умирающую? Нужно обязательно встретить рассвет только для того, чтобы увидеть, как прекрасно начинается день!

Небо, будто укутанное плотным тёплым одеялом, отступает и мутная дымка постепенно рассеивается в воздухе, и вот я вижу небесную красоту…

Запомнить… Надолго, а может и на всю жизнь…

А есть ли жизнь?

Я вновь подошла к кровати, на которой лежит моё тело. Провода, трубки, датчики…

Что со мной случилось?

Дверь открылась, и в палату вошёл врач с чёрной папкой в руках.

– Доброе утро, Марьяна! Как у тебя дела? – Дежурным голосом спросил он, записывая показания с монитора.

«Как я должна вам ответить?» – Спросила я, сложив руки на груди, но он меня, конечно, не услышал.

– Просыпаться не собираешься? – Продолжал он монолог. – Сегодня к тебе придут гости, а ты всё ещё спишь.

После того, как он ушёл и закрыл за собой дверь, я села на край кровати и коснулась своей руки.

Холодно…

Страшно от того, что я не помню, почему я оказалась в таком состоянии.

Дверь скрипнула.

Мама…

Бледная кожа, красные опухшие глаза, черные волосы с проседью собраны в косу.

Откуда у неё эта седина? Утром ещё не было!

– Доченька… – Лишённым жизни голосом, прошептала она. – Когда же ты откроешь глаза? Мне так тебя не хватает… Вернись ко мне скорее.

«Мама! Мамочка, я здесь! Не плачь! Не плачь, пожалуйста!» – Я кричала изо всех сил, махала руками, топала. Но мама упорно смотрела на меня, лежащую на кровати. Голоса моего она не слышит.

Мама достала потрёпанный пожелтевший сборник стихов Бродского и начала читать вслух.

Обожаю его стихи! Спасибо, мама!

Чтение прервал телефонный звонок, мама закрыла книгу и вышла из палаты.

Я сидела на стуле, поджав колени к груди, и качалась взад вперёд.

Значит я не призрак и та я, которая лежит на кровати, не умерла. Тогда кто я? Почему меня никто не слышит? Что же, чёрт возьми, произошло?

Мама вернулась в палату и села на краешек кровати, нежно гладила мою руку и плакала… Через тридцать минут она ушла.

После обеда заходил врач, разговаривал сам с собой, шутил, смеялся.

Самостоятельный.

Я легла на холодный пол и ковыряла дырку линолеуме.

«Я хочу вернуться. Я хочу к маме.»

Зажмурившись сильно, чтобы не заплакать от бессилия, я слушала мерное пищание монитора и стук моего сердца.

Светло… Яркий белый свет залил всю палату, и я привстала.

Что это?

Свет исчез так же внезапно, как и появился.

– Привет, заяц! – Знакомый хриплый голос раздался настолько неожиданно, что сердце пропустило один удар. – Я тут, обернись.

Казалось, что этот голос доносится отовсюду, отскакивает от стен.

Внутри меня дрожала каждая клеточка, когда я поворачивалась к источнику голоса.

Папа…

Он сидел на стуле, закинув нога на ногу, правая рука была в кармане джинс, а в левой он держал кружку с чаем.

Именно таким я его и помню в последнюю встречу…

Его каштановые кучерявые волосы, точь-в-точь, как у меня, зачёсаны назад. На щеке виднелся шрам, когда он широко улыбается.

– Папа… – Мои глаза наполнились слезами готовыми вот-вот пролиться.

– Заяц, не смей плакать. – Он с тёплой грустью посмотрел на меня и сел на пол рядом со мной. – Мы всегда так сидели, помнишь? Делали домашнее задание, рисовали, читали…

– А мама всегда злилась, что мы на полу валяемся, и отправляла нас за стол. – Крупные слёзы катились по щекам, губы дрожали.

– Ты не должна быть тут, знаешь? – Тихо спросил он, глядя на меня, лежащую на кровати. – Ты не сможешь открыть глаза, пока сидишь тут.

– Что случилось со мной? – Всхлипывая спросила я.

– Ты всё помнишь, заяц, ты всё помнишь. – Повторил он и коснулся моей щеки, вытирая слёзы.

– Я не помню, папа.

– Ты не хочешь помнить, ведь это сильно ранило тебя не физически, а морально. Я пришёл, чтобы помочь тебе вернуться.

Папа сосредоточено смотрел на моё тело, и между его густых бровей появилась глубокая морщина.

– Я всегда наблюдал за тобой, заяц, – строго сказал он, но в уголках его глаз появилась весёлая россыпь морщин, – ты такая молодец. Моя смелая, добрая девочка.

Чем дольше я смотрела на него, тем больше из моих глаз текли слёзы…

Слёзы радости… Я так скучала по нему.

– Маря, – улыбнулся он, – я тоже очень скучал по тебе!

– Ты слышишь мои мысли? – Удивилась я.

– Здесь много удивительных вещей.

– Если ты пришёл ко мне, значит, я умерла? – Наконец, решилась спросить я.

– Нет, – покачал головой папа, – ты должна вернуться. Хочешь поговорить о чём-то?