Любовь и жизнь леди Гамильтон

Ее красота явно произвела на него сильное впечатление. Он благосклонно выслушал ее и предложил пройти в его кабинет и прочесть сцены Джульетты, после чего сказал:

— Психологические моменты схвачены правильно, голос ваш легко переходит от высоких нот к низким и звучит симпатично. И все же я еще не могу вынести окончательного суждения. Помещение слишком мало, чтобы можно было представить себе воздействие со сцены.

Немного подумав, он велел поставить на сцене декорации акта безумия Офелии. Здесь, в полном свете рампы, Эмма играла в пустом театре. Не ведая страха, она увлеклась глубоким смыслом роли. В ней проснулось воспоминание о том времени, когда она, покинутая сэром Джоном, родила ребенка. Она снова страдала от упреков себе, испытывала раскаяние, отчаяние, приведшее ее на грань безумия. И видела себя в Офелии.

Шеридан сидел в середине партера. Когда Эмма кончила, он поднялся на сцену. На его выразительном лице лежала печать мучительных раздумий. Помолчав немного, он изрек свой приговор. В щадящей форме, но без околичностей и не приукрашивая истины.

Он сказал то же, что и Ромни.

Эмма внимательно слушала его. Казалось, голос его шел из далекой дали и слова его относились не к ней, а к другой, стоявшей в темном уголке за кулисами.

Бледное, искаженное болью лицо, — это лицо другой. Огромные, широко раскрытые глаза уставились на нее из темноты, как два мерцающих огонька… Офелия… Офелия была молода и прекрасна. Полна любви, доверия. А жизнь сыграла с ней свою старую, жестокую шутку.

Внезапно Эмма разразилась пронзительным смехом. Позже она ничего не помнила и удивилась тому, что Шеридан хлопочет вокруг нее. Он послал за каретой и хотел отправить с ней слугу, чтобы тот доставил ее к Ромни. Она приняла карету, но отказалась от слуги. С ней все в порядке. Когда карета остановилась у дома Ромни, кучеру пришлось будить ее.

* * *

В ателье Ромни сидел в уголке — убежище его печальных часов. Как только вошла Эмма, он бросился ей навстречу, вопрошающе и озабоченно глядя на нее. Молчаливое пожатие ее плеч сказало ему все.

У мольберта сэр Фезерстонхаф рассматривал картину, близкую к завершению. Теперь он вышел на середину комнаты:

— Мистер Ромни разрешил мне договориться с вами в его присутствии, мисс Харт! — произнес он торжественно на чистейшем английском языке. — Согласны ли и вы выслушать меня?

Она резко перебила его:

— А я и не знала, что должна еще о чем-то с вами договариваться!

Ничто не дрогнуло в его лице.

— Я сказал мистеру Ромни, что я совершил faux pas[35], предложив Гебе Вестине пятьдесят фунтов, и что я об этом весьма сожалею. Потом я сообщил мистеру Ромни, что я предложил утром его Цирцее. Но и это faux pas, о котором я также сожалею. Наконец, я спросил у мистера Ромни совета, что же мне делать, чтобы получить мисс Харт. Но мистер Ромни не мог дать мне совета и адресовал меня прямо к вам. Поэтому позволено ли мне спросить вас, на каких условиях вы согласились бы стать моей?

Она собиралась было опять нетерпеливо прервать его. Но контраст его серьезного лица и смешных слов на какое-то время обезоружил ее.

— Знает ли ваша светлость, кому он дарит свою благосклонность?

Он удивленно взглянул на нее:

— Красивейшей женщине в мире!

— И этого вам достаточно?

— Мне этого достаточно!

— Но ведь это не все, милорд! Так знайте, что происхождение мое — самое низкое, я ничего не умею, ничего не имею и только что, когда я пыталась добиться места в театре Друри-Лейн, была отвергнута мистером Шериданом, А кроме того, у меня есть еще и ребенок, отец которого был влюблен в мою красоту. Как и ваша светлость, милорд. А попользовавшись мной, он выбросил меня на улицу.

— Как имя этого человека?

— Сэр Джон Уиллет-Пейн.

— Адмирал?

— Тогда он был еще капитаном!

— Он подлец, я скажу ему это при встрече.

Но впрочем, это не имеет никакого отношения к нашему делу. Я человек и вы человек. И я ещё раз прошу назвать ваши условия!

Ее возмутили его расчетливость и педантизм.

— Ну хорошо, милорд! — возмущенно выкрикнула она. — Обесчещенная, я решила принадлежать только лорду, да и то только тогда, когда он на мне женится. Ну не безумие ли это?

— Я не думаю, что это безумие, — ответил он медленно. — Я уверен, что вы достигнете своей цели. К сожалению, я в данный момент не в состоянии решить для себя этот вопрос. Я еще несовершеннолетний, и мне нужно соблюдать осторожность. Но как только я все выясню, я позволю себе дать вам знать. Мистер Ромни, благодарю вас! Я дам вам знать о себе, миледи!

Кивнув Ромни и низко поклонившись Эмме, он удалился пританцовывающей походкой, придающей его британской чопорности столь смешной вид.

Миледи.

Бедный дурачок, он, наверно, и сам не ведал, что нес.

* * *

В ответ на рассказ Эммы о приговоре Шеридана Ромни сказал;

— Природа так богато одарила вас талантами, что я совершенно спокоен за ваше будущее. Вам только следует осознать свою силу, и тогда вам останется лишь желать…

— Желать. — В ее голосе звучало мучительное сомнение. — Я всегда желала, но никогда еще ничего не добилась!