Любовь или свобода 4: Начало долгого пути (СИ)

Трясущимися руками Теннея спустила с себя штаны, обнажая светлую гладкую кожу на бёдрах, и нерешительно застыла, старательно прикрываясь руками. Сежеллинка ещё не перед кем не раздевалась. Ей с детства твердили, что её тело имеет право увидеть только хранитель, и вот…

— Руки по швам! — продолжил командовать черноволосый эльс, желая вызвать ещё больше стыда.

Девушка вздохнула и повиновалась. Затем она медленно заползла на кровать и напряжённо застыла лёжа на животе, сжав зубы в страхе перед неизбежностью.

Памир не стал затягивать. Найденная им ветка великолепно подходила для порки.

Первые три удара Теннея снесла стойко, только громко пискнув, но потом, не выдержав, начала плакать, кричать, извиваться и прикрываться ручками.

— Руки, — предупредил Лог. — Начнёшь сопротивляться, я начну всё с начала!

После этих слов, сежеллинка хоть и продолжала визжать, но не посмела дёргаться, вцепляясь в шкуры руками, пытаясь остановить Памира только словами и мольбой. Её ягодицы давно покраснели и покрылись некрасивыми рубцами. К счастью, аборигенка не могла видеть, во что превращалась её кожа, ей было достаточно боли со стыдом для сильных страданий.

Когда стало совсем нестерпимо больно, Теннея вновь заградилась ладонями.

— Руки! — вновь требовательно произнёс Лог.

— Умоляю! Хватит! Прости меня! Клянусь, больше никаких побегов! Я честно выполню договор!

— Запомни, ещё один раз попробуешь смыться, и никто никаких альтернатив не предложит!

— Я запомнила! Молю! Разреши одеться! Пожалуйста! Мне очень больно! — Несчастный плач Теннеи звучал глухо. Она говорила, уткнувшись лицом в кровать.

— И хорошо, что больно! — Памир хлестнул её прямо по рукам.

— А-а-а-а… не надо!

— Надо!

— Нет! Я всё поняла! Всё усвоила! Сжалься! Мне стыдно! Ты не должен видеть моё тело! Это только хранителю!

— Ничего нового я там не увидел, — Лог ещё раз хлестнул её. — Поднимайся! — Наконец разрешил он. Нельзя засечь её до такой степени, чтобы завтра она не смогла ходить. — Одевайся, вставай у стены и стой так! Будет время подумать над своим поведением!

Теннея, всхлипывая, с трудом натянула одежду. Ягодицы горели огнём. Осознавая, что в случившемся виновата сама, она покорно зашагала, куда указал Памир.

— Лицом от меня, — добавил он. — И не смей оттуда отходить без моего разрешения, иначе ещё получишь!

— Мне больно, — попыталась объяснить Теннея, всё ещё надеясь на снисхождение.

— Если тебя что-то не устраивает, — Памир снова стеганул её тростью по попе, под громкий визг. — Прошу пожаловать обратно на кровать.

— Нет-нет, всё устраивает! — Теннея опустила голову.

Девушке бы разозлиться, обвинить эльса в жестокости, но она не смогла этого сделать. Совесть Теннее подсказывала, что получила она за дело. Нечего было хитрить, пока с ней нормально обращались, не причиняя боли. Аборигенке наглядно продемонстрировали, что всё может быть по-другому. Сежеллинка начала понимать — гораздо проще эльсам было бы не возиться с ней, а действительно сдать солдатам. Те уже найдут кучу жестоких способов заставить её подчиняться. Теперь девушка действительно поверила, что, возможно, эти двое сказали правду и не хотят вреда Хранителю. Теннея робко коснулась лбом стены. Краска стыда всё не желала покидать её щёки. Лежать голой перед посторонним, тем более мужчиной… к тому же, пришедшим из тьмы… Такого позора в своей жизни она представить не могла. И ладно бы её тело было таким же красивым и уютным, как у большинства сежеллинок… Возможно, тогда она чувствовала бы себя не так ужасно, красуясь голой. А то мало ей стыда от предательства Хранителя, ещё и стыд за свою несовершенную внешность добавился. Попа Теннеи продолжала гореть. Девушке было очень больно даже просто от прикосновений ткани, отчего хотелось плакать с удвоенной силой. Она понимала, как глупо с её стороны при нынешних обстоятельствах мучиться, размышляя о красоте тела, но ничего не смогла с собой поделать, продолжая утыкаться красным лицом в стену.

Памир некоторое время боролся с желанием пожалеть девушку, прижать к себе, успокоить… снова объяснить, что ей не стоит его бояться, если будет честно выполнять уговор… Пусть сежеллины рано взрослеют, в душе Теннея ещё настоящий капризный, упрямый ребёнок. Да и он сам, если подумать, не такой уж взрослый. Понимая, что не имеет право сейчас показать слабость, иначе всё наказание пойдёт насмарку, эльс вышел из жилища.

На улице ещё не стемнело. Эниер обиженно жарил пойманную рыбу на костре.

— Ну и что за вопли доносились из дома? — сварливо поинтересовался он.

— Воспитательная работа. — Лог развалился около огня. — Поглядывай за входом. Я не особо верю, что на Теннею она подействовала.

— Что ты с ней сделал?

— Не важно.

— И это стоило, чтобы меня выгонять на улицу?!

— Ты не человек или варган, которым нужно лежать после растяжения. Тебе надо разрабатывать связки сразу. Но только потихоньку, а завтра у нас долгий переход. Двигайся побольше, чтобы подготовиться к нагрузке. Иначе тебе завтра придётся плохо.

— Скажи, ты действительно собирался отвести Теннею в военный лагерь?