Любовь или Свобода: Выбор (СИ)

— Как знаешь, — Блек развернулся и вышел, больше не сказав ей ни слова.

Вороница осталась одна. Когда Элайя ушёл, ей оставалось только продолжать горько плакать, ругая себя за все глупости, которые принесли столько беды. Она не знала, сколько прошло времени. Свет после ухода Элайи погасили. Может, вот оно, наказание, придуманное Блеком? Может, её просто замуровали и бросили умирать?

Только когда Вороница вконец уверилась, что никогда не выйдет отсюда, дверь снова отворилась. Пока женщина, моргая, снова привыкала к свету, вошедшие эльсы сняли с неё цепи и поставили на пол. Вороница пошатнулась, потирая уставшие руки. Но солдаты не собирались давать ей времени прийти в себя. Они не грубо, но настойчиво вывели землянку наружу. Вороница немного замешкалась в дверях, но эльсы буквально волочили её за собой. Сопротивляться нереально. Её повели по светлым пустым коридорам куда-то направо. Несмотря на озноб и дрожь, общее самочувствие намного улучшилось.

— Куда мы? — спросила она у своих конвоиров.

Эльсы её проигнорировали. Даже не взглянули, продолжая упорно вести вперёд. Они остановились у железной двери, тяжёлой, как и у темницы, из которой вышли.

— Значит, меня просто посадят в другом месте? — Вороница попятилась, но один из солдат распахнул дверь, а второй быстро запихнул её вовнутрь.

Землянка ошиблась. Её привели вовсе не в камеру. Они вошли в довольно просторное, освещённое помещение. Не давая женщине опомниться, эльсы усадили её на жёсткую скамейку, обхватив поперёк туловища широкими, прочными ремнями, а сами встали по бокам. Уже отсюда Вороница получила возможность хорошенько осмотреться. Прямо перед ней стоял каменный стол с ремнями, местами потемневший непонятно от чего. У выхода ещё солдаты. Ближе к противоположной стене находились уже знакомый ей анатом и ещё один хмурый, коротко стриженный эльс, держащий в руках что-то наподобие большого сундучка. Прямо на середину комнаты вышли двое высоких, явно недовольных эльса и — сердце Вороницы сжалось — Элайя.

«Видимо, меня привели на мой суд, — обречённо подумала Вороница, сжав кулаки. — Но с каких пор эльсы судят женщин?»

Блек тихо спорил с одним из недовольных эльсов, который был повыше ростом и с широкими могучими плечами, но о чём — не слышно. Потом он повернул голову к землянке.

— Я дал тебе достаточно времени подумать, — спокойно обратился Блек к Воронице, — чтобы рассказать, что на самом деле произошло.

Вороница, потупившись, поджала губы.

— Собираешься взять всю вину на себя? — Элайя бросил на Вороницу испытывающий взгляд, но та словно воды в рот набрала.

В дверь постучали.

— Входи, — Элайджа не сводил глаз с провинившейся женщины.

В комнату впорхнула нежно улыбающаяся Ео с подносом в руках, на котором стояли дымящиеся стаканы.

— Хозяин, вы хотели, чтобы я принесла… — начала она, но, увидев Вороницу, умолкла на полуслове. Улыбка слетела с её губ. В помещении воцарилась такая тишина, что стало слышно позвякивание стаканов об поднос. У Ео тряслись руки.

— Вы… вы поймали её, — в голосе хинирианки прозвучала смесь страха и надежды.

Вороница, даже объятая ужасом, отметила, что Ео сама на себя не похожа. Где та спокойная, безэмоциональная женщина? Она сейчас ведёт себя как влюблённая наивная девочка.

— Что застыла? — Блек не обратил внимания на изменения в её поведении. — Предложи напитки присутствующим.

Ео смущённо кивнула и принялась обходить с подносом эльсов.

— Помнишь, я обещал тебе, что виновница поплатится? — обратился он к Ео на земном, пока она обслуживала анатома. — А я никогда не нарушаю слова.

Ео, едва побледнев, опять кивнула.

— Что… вы с ней сделаете? — она бросила краткий взгляд на Вороницу.

— С убийцей? — Элайя усмехнулся. — Ничего хорошего. Кстати, Вороница, я полагаю, что вы с Ео успели хорошо познакомиться, когда она по моему недосмотру попала к тебе в услужницы?

Вороница растерянно подняла голову. Она не понимала, к чему клонит Блек.

— Но всё же я хотел представить тебе её полностью и окончательно. Когда-то давным-давно Ео была собственностью моего отца.

— Но… — Вороница перевела взгляд покрасневших глаз на услужницу. Та выглядела не менее растерянной, чем землянка.

— Когда я был ещё подростком, я частенько натыкался на неё в отцовском доме, как я думал, случайно. Женщина казалась очень любезной. Но потом её любезность стала слишком навязчивой. Постоянные намёки, излишнее хихиканье, причём так, чтобы непременно заметили другие. В итоге после нескольких, абсолютно никем не подстроенных, — Блек сделал акцент на последнем слове, насмешливо повернувшись к хинирианке, — столкновений моего отца с нами, он решил, что мне очень нравится его вещица. Шаг рискованный со стороны Ео — он мог разозлиться. Но, к удивлению, на него нашло милосердие, и он просто подарил мне её.

Элайджа небрежно сел, сведя вместе кончики пальцев. У услужницы был вид затравленного зверя, попавшего в капкан. Никто из прочих присутствующих их особо не слушал. Каждый занимался собой.