Любовь или Свобода: Выбор (СИ)

— Очевидно, нет, — Блек повернулся на спину и положил её голову себе на плечо. — Ты произносишь её имя как настоящая фохаа…

— Фо-оха-а, — недовольно поправила его землянка.

— Тем более, — Элайя нежно погладил женщину по плечу. — Произношение тебе не могло привидеться.

— Я боюсь, что она умерла. Этот рыжеволосый разрубил ей грудь, почти до пояса!

— Но не отрубал головы? — уточнил Элайя нахмурившись. — Не бил током?

Вороница отрицательно замычала.

— Фохоа трудно убить. Их тело регенерирует.

— Она лежала неподвижно, глаза открыты… — Вороница вновь вспомнила ужасную картину.

— Всего лишь защитный механизм. Пока не затянутся все раны, они всё равно что неживые, — успокоил её Элайджа. — Скорее всего, твоя подруга уже пришла в себя, целая и невредимая. Вот если бы он отрубил ей голову… Кажется, мой то-капитан проявил халатность в изучении местных обитателей.

— Не вздумай ему об этом говорить! — вскинулась Вороница. — Сколько невинных жизней уцелеет!

Элайя не стал спорить, снисходительно хмыкнув.

— Ещё болит? — он аккуратно взял Вороницу за левую руку.

— Да, — призналась землянка и снова заплакала. — Я хочу домой! Ты живёшь в жестоком злом мире! Я не хочу так!

— А твой мир добрый и милосердный?

— Нет, но в нём я свободна!

— Ягуарчик, — Блек ещё крепче прижал её к себе. — Мы уже говорили об этом. Ваша свобода — фикция. На Земле женщин покупают и продают, только уже замуж. За старого сморщенного деда. Так же похищают и насилуют.

— Но там меня никто не заклеймит за небольшую прогулку!

— За небольшую прогулку, включающую в себя побег с военной базы, устроенный переполох, путаницу и покрывание убийцы? И тебя вовсе не заклеймили. Всего лишь маленькая аккуратная татуировка. Даже не вечная. Через несколько лет от неё мало что останется. Хотя другой на моём месте просто убил бы тебя.

— Ты не злишься на меня? — Вороница облизнула пересохшие губы.

— Немного, — со вздохом признался Блек. — Больше волнуюсь.

— Прости, — по щекам землянки вновь покатились слёзы.

Элайджа поцеловал её в лоб, вытирая пальцем слезинки.

— Всё в порядке. Только давай впредь договоримся: если что-то набедокуришь или кто-нибудь станет тебя чем-нибудь шантажировать — то перед тем, как самой совершить очередную глупость, сначала поговоришь со мной.

Вороница кивнула, обнимая его.

— Постарайся уснуть.

— Я хочу пить, — робко пролепетала Вороница. — Очень.

— Сейчас, — Элайя поднялся на ноги.

Землянка тяжело приподнялась. Её продолжало знобить. Она дышала, свернувшись клубочком. Горячее дыхание согревало замёрзшие пальцы. Заёрзав, Вороница с трудом выдернула из-под себя одеяло и завернулась в него. Находясь в стрессовом состоянии, она и не замечала, насколько плохо себя чувствует. Голова раскалывается, кости ломит. Полная темнота комнаты действует удручающе, давит.

— Держи, — Элайя вернулся к кровати.

Вороница вслепую вытянула руку на голос, и Блек аккуратно вложил в неё стакан. Он помог Воронице сесть. Землянка жадно припала к чашке. После воды Хелсеса обычная вода показалась ей великолепной, но со странным вкусом. Может, она просто успела забыть, какова вода на вкус? Только напившись, Вороница вернула стакан Блеку и не удержавшись спросила.

— Это ведь обычная вода?

— Обычная, с небольшим добавлением, — Элайджа поставил чашку на стол.

— С каким?

— Немного снотворного. Ложись. Я тебя укрою по-нормальному.

Блек взял одеяло, скомканное Вороницей, и расправил его по всей кровати.

— Мне холодно. И я не хочу никакого снотворного.

— Поздно, Ягуарчик, — снисходительно усмехнулся Элайджа, забираясь к ней. — Ты его уже выпила. Иди сюда, греться будешь. И вообще, давай избавимся от твоего подобия одежды. Тепло тела согревает лучше.

Вороница почувствовала, как Элайя распорол и стянул с неё лохмотья. Он сделал это бережно, ненавязчиво, вовсе не пытаясь её возбудить. Со сном сражаться стало трудно. Землянка повернулась к Элайдже спиной, позволяя обнять себя.

— Ты горишь, — Блек, беспокоясь, коснулся пальцами её груди слева. — Ягуарчик, у тебя очень высокая температура.

— Мм? — Вороница уже не слышала его.

Блек вздохнул, обнимая её ещё крепче.

— Ничего, любимая. Спи, я рядом.

«Как странно, — подумал Элайя. Он лежал в тишине, нарушаемой только тихим сопением Вороницы, — я впервые назвал её любимой. Юрхайя раздери, я впервые вообще назвал кого-то любимой. Слово вырвалось само по себе. Но… оно прозвучало так естественно… Эх, — он с шумом втянул воздух, — как меня угораздило влюбиться в строптивую, неуравновешенную девчонку! Но что важнее, как сделать, чтобы она ответила мне взаимностью?! Не просто понравиться… А вызвать настоящее, неугасаемое чувство».

Элайя не удержался и поцеловал свою женщину в плечо. Только прожив несколько дней без Вороницы, Блек понял, как сильно она ему на самом деле нужна. И насколько страшна мысль потерять её. Вороница слишком дорожит независимостью и так просто от неё не откажется.

«Не отпущу, — сам себе заявил Элайя с мальчишеским упрямством. — Никогда не отпущу и никуда не позволю ей уйти. Вороница только моя! Это обычная игра. Соревнование. Как и за её девственность. Она проиграет».