Любовь. Измена. Развод

— Пока просто держим на контроле. Он до сих пор в плотной связке с Аниным и если сейчас отодвинуть Илью, возникнут вопросы. Или я должен был его "того"? — проводит пальцем себе по горлу.

— Не знаю…и что теперь? Почему ты вообще все это мне рассказал?

Впервые начинаю думать о последствиях. Я слишком много знаю. Я же только что своими руками подписала себе смертный приговор, выходит?

— Что именно?

— Все эти тайны.

Снегур качает головой.

— Света, все, кто хоть как-то интересуется данными «проблемами» в городе и так уже все знают. Никаких тайн я тебе не выдал. Просто объяснил, что к чему, в общих чертах. Сейчас Антипов на нервяке, может чудить. Ты должна это понимать, как и то, откуда ноги растут.

Поднимаюсь и пошатываясь перемещаюсь в ванну. Мою руки, лицо, и поглядываю на душевую кабину. Хочется принять душ и смыть с себя все, что он только что мне рассказал.

Илья — человек без принципов и морали? Я с ним десять лет жила, он же никогда…

Он не хотел детей, он убеждал меня в том, что и мне это не нужно. Он был со мной нежен, берег будто я не человек, а безумно дорогая ваза. Он дружил с Дашей и Мишей только из-за выгоды. Он…

Это я была слепа, значит? Поглощена сначала своим горем, потом работой. Это я ничего не замечала!

Растираю по лицу слезы и чувствую чужое присутствие. Смотрю в зеркало и вижу Женю.

Шмыгаю носом и отворачиваюсь.

— Не смотри на меня. Уходи, ладно?

Снегур ничего не отвечает, но я чувствую его руки. Он меня обнимает, крепко прижимает к себе.

— Не надо. Уходи. Пожалуйста. Я не хочу больше разговаривать. Я хочу побыть одна.

— Уйду. Сейчас, — касается губами моего виска.

— Пожалуйста, Женя.

— Света, все это не стоит твоих слез. Просто жизнь. — шепчет мне на ухо.

— Я ничего уже не знаю и не понимаю. Ничего, — реву еще громче. — Почему все вокруг врут? Притворяются? Почему?

— Потому что люди.

Пытаюсь вырваться, но мышцы сковывает слабостью. Я даже оттолкнуть его не могу. А он обнимает. Продолжает гладить по голове, спине. Целует в щеку.

Вздрагиваю и закрываю глаза. Упираюсь лбом в Женино плечо и теперь уже плачу ничего не стесняясь. Громко, с надрывом, с подступающей истерикой.

Впервые, выпуская на волю весь гнев, всю боль, которую причинил Илья. Я ни разу с момента, после того, как узнала про измену так не плакала. Держалась. Что-то там скудно скулила в подушку, но чтобы вот так на весь дом, до трясучки, кажется, нет.

Из меня будто дьявол выходит.

Впиваюсь пальцами в ткань Жениной рубашки, и никак не могу прекратить свою истерику. Хочу, сопротивляюсь, но слезы все равно катятся.

Илья все это время ходил по краю, рисковал и не боялся. Не боялся, что впутал в это дерьмо не только себя. Меня тоже, я же его женой была. Он думал только о себе.

Когда это произошло? Он же был другим. Я помню его другим. И любила я тоже другого человека. Человека, которого больше нет и уже не будет.

Запрокидываю голову. Мнусь буквально три секунды, а потом целую Снегура сама.

В запале чувств и эмоций. Обхватываю его лицо ладонями и целую.

Глава 22

Что я делаю? Зачем?

Ужасно. Все это ужасно, но вместе с тем невероятно. Мне нравится скольжение его губ и язык, проникающий в мой рот. Чувство, когда в животе, как в юности, появляются бабочки.

Трепет окутывает тело. Ресницы подрагивают от каждого прикосновения. А Женя меня трогает. Он руками тянет меня к себе. Близко. Собственнически, с легким нажимом. Колкие мурашки рассыпаются по коже, утягивая в какую-то бездну безумия. Мне горячо и холодно одновременно.

Часто дышу в перерывах, когда успеваю оторваться от требовательных губ. Колючая щетина царапает подбородок, но мне ни капли не больно. Даже не дискомфортно. Наоборот, слишком легко. Слишком правильно, что ли, словно так и должно быть.

И это пугает. Вот это чувство правильности происходящего.

В голове ворох мыслей, от которых хочется спрятаться, но они сильнее моей маленькой человеческой сущности. Тучи над нами сгущаются. Страх берет торжественную победу.

Отрываюсь от Жени, упираясь ладонями ему в грудь. Мелко дрожу и ничего уже не соображаю. Ничегошеньки.

— Прости, — вытираю губы тыльной стороной ладони, размазывая по лицу остатки липкого бальзама. — Я… Прости.

Нервничаю. Дико нервничаю.

Он, вероятно, мог подумать, что мой поцелуй — следствие безысходности. Какое-то подтверждение для самой себя, что Илья в прошлом. Что его больше нет.

Он точно это почувствовал. Даже я это ощутила.

Как стыдно.

Отворачиваюсь и снова включаю воду. Мою руки, а между лопаток жжет от Жениного взгляда. Скукоживаюсь, плечи тянет к полу.

Как мне теперь себя с ним вести? Что говорить?

Зачем я его поцеловала? Что за дурной порыв?

Это действительно злость на бывшего мужа? Страх? Выход эмоций? Или же я и правда начинаю очаровываться мужчиной, что стоит за спиной? Ощущать себя в его присутствии маленькой девочкой, которую оберегают от проблем?

Один раз меня уже «оберегали», ничего хорошего не вышло.

Вытираю руки полотенцем и протискиваюсь между Женей и дверным проемом в прихожую.

Снегур, судя по тому, что снова шумит вода, моет руки.