Любовь к человеку-ветру

– Ну… она такая… вся яркая… губищи – на пол-лица… как у вурдалчихи… А тут… – и Туся показала на свою все еще вздымающуюся грудь, – …вообще ничего…

– Как ничего? – испугалась Дина Сергеевна, потому что еще вчера дочь ночевала у Задворьева, а сегодня у него толкутся уже другие голые девушки.

– Не то чтобы совсем… а тряпка такая…

– Ну… тряпка – это еще не так страшно…

– Страшно, мама! Страшно! Ты ее просто не видела! – И Туся громко и некрасиво разрыдалась.

Очень скоро Дина Сергеевна имела возможность вдоволь насмотреться и на новую пассию Алексея, и на ту самую тряпку, которую описывала дочь. Девка (как, впрочем, и тряпка) была, конечно, очень выразительной, но именно девкой. С точки зрения Дины Сергеевны, на таких не женятся. Ну разве что зарвавшиеся олигархи, которым сам черт не брат. Она так и сказала дочери:

– Перетерпи! Такая образина очень скоро ему надоест!

– Ничего себе образина… – проныла Туся. – Красотка! Как в кино!

– Ты ничего не понимаешь! Она как в маске! Вот представь, что тебе пришлось бы выйти замуж за артиста, который все время ходил бы в гриме и наряде… ну, например, мушкетера! Это ж с ума можно сойти! Вот клянусь, что Лешка очень скоро ею натешится и турнет прямо под полуголый зад!

– И что?!

– Как это что? Он ее выгонит, а тут ты, вся такая нежная, понимающая, всепрощающая! И вообще, ты давно могла бы забеременеть! Все было бы куда проще!

– Мама! Что ты несешь! – выкрикнула Туся. – То, что ты говоришь, безнравственно! Ты готова сбагрить меня первому же попавшемуся мужику с квартирой!

Дина Сергеевна обняла плачущую дочь, прижала к себе и, гладя по волосам, как маленькую девочку, начала приговаривать:

– Это не так, Тусенька. Сколько раз тебе повторять, что Лешка – вовсе не первый попавшийся! Мы его сто лет знаем. А я хочу тебе только счастья. Семья, ребенок – это счастье! Ну… или… просто нормальная человеческая жизнь! И я тебя никуда не пихала, пока ты сама не сказала, что Лешка тебе наконец понравился. – Дина Сергеевна взяла в ладони заплаканное лицо дочери и проговорила, глядя ей в глаза: – Тусь! Вот скажи мне, как на духу: ты в Лешку влюбилась? Если влюбилась, я эту полуголую мымру в тряпке изничтожу, клянусь!

– Я не знаю, мама… – горько ответила Туся. – Мне тошно одной. Я действительно решила выйти за него замуж. Но я не могла действовать нагло: раз – и ребенок – и женись, Лешка, на мне, коли честный человек. Мне хотелось, чтобы он сам предложил пожениться. Мне хотелось, чтобы меня полюбили… Неужели тебе это не понятно, мама?!

Конечно же, Дине Сергеевне было все понятно. Она утешала дочь, как могла, поскольку искренне верила, что девчонка с красными губами и челкой до глаз не может надолго поселиться у Лешки. На всякий случай она запланировала с ним прямой разговор, а потом вдруг неожиданно увидела его с совсем другой молодой женщиной и все наконец про него поняла. Эту женщину с длинными темными волосами и глубокими карими глазами Лешка любил. Наверно, ее, единственную, и любил всю жизнь. Потому и не женился. Потому и пускался в сомнительные эротические приключения, поскольку уж и не чаял ее дождаться. А уж раз привел домой – это все! Конец! Туське придется сушить весла. Эту он не прогонит никогда. Да, не прогонит. Но можно постараться сделать так, чтобы она сама ушла.

* * *

– Какого черта ты тянешь! – крикнул на Эльзу Павловский и в раздражении добавил: – Да прикройся наконец! Не до твоих тут… прелестей!

– Я ничего не могу сделать! – ответила девушка, и глаза ее недобро блеснули. – Он сказал, что между нами все кончено…

– А чего ж ты допустила до этого, радость моя?! Ты ж на работе! Работа у тебя такая, понимаешь, – совращать мужиков с пути истинного?! И обычно это тебе очень даже удавалось! Квалификацию теряешь?

Эльза немного помолчала, а потом выпалила:

– Нет! Просто он, похоже, встретил ту, в которую влюбился по-настоящему! Или раньше любил! Не знаю!

Павловский с интересом посмотрел на Эльзу, которая вдруг вышла из образа сексапильной кошечки и вместо обычного мурлыканья стреляла в него словами. Александр Григорьевич усмехнулся и спросил:

– Ты чего так раздухарилась, Эльза? Никак клиент задел за живое?

Девушка посмотрела на него почти с ненавистью и ответила:

– Да, задел! Но вас это не касается!

– Ошибаешься, милая. – Павловский по-отечески потрепал ее по щеке. При этом он заметил, что Эльза готова была укусить его за руку и, похоже, сдержалась с большим трудом. Александр Григорьевич взглянул на нее с подозрением. Никак девка насмерть втрескалась в клиента? Это не входило ни в чьи планы. С этой любовью можно завалить всякое дело. Он еще раз оглядел ее, пышущую самой настоящей злобой, и, несколько повысив голос, отчеканил: – Ты у меня на службе! А потому должна исполнять только то, что от тебя требуется! Поняла? Инициатива не приветствуется!

– Я и делала, что требуется, – сквозь зубы проговорила девушка. – И он уже почти сдался… Словом, я видела, что он уже чуть ли не жениться на мне собрался, а тут вдруг появилась… другая…